Список форумов АВРОРА

АВРОРА

исторический форум
 
 FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Библиотека Авроры
Болгарская Экзархия. Борьба за Македонию
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 12, 13, 14 ... 64, 65, 66  След.
 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов АВРОРА -> Всемирная история
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Вт Сен 10, 2019 9:28 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

С начала 1905 года, сразу после официального начала вооружённой фазы Борьбы за Македонию, главным двигателем антигреческих движений в Болгарии стали болгаро-македонские комитеты, которые могли подталкивать болгарских беженцев из Македонии, люмпен-пролетариатов и различные болгарские националистические организации, поставив болгарское правительство перед лицом её собственной вины и соучастия. Комиссии руководившие комитетами, сопровождаемые болгарскими государственными служащими обходили провинцию Станимака (Стенимаха), занимаясь экстренными денежными поборами, и насильственным отнятием денежных средств у богатых и зажиточных греков "на освобождение Македонии" (!) - под которым понималось подчинение её Болгарии.

Драматические события, которые произошли в Загоричане в марте 1905 года произвели огромное впечатление в Болгарии. Болгаро-македонские комитеты воспользовались оскорблёнными национальными чувствами болгарского народа с тем, чтобы отправить греческому правительству недвусмысленный мессадж с тем, чтобы оно немедленно заморозило поддержку вооружённых действий андартов в Македонии, в связи однозначной угрозой последствий для греков Болгарии. 10 апреля 1905 года, в Вербное Воскресенье, в Филиппополе был организован антигреческий митинг. По его окончании, толпа из 150 верзил с дубинками в руках начала применять насилие, а также совершала грабежи греческих магазинов, и разбила стёкла в Большой Школе Марасли.

Почти одновременно с проведением митинга, члены болгаро-македонских комитетов начали очередной экстренный сбор дани с греков Филиппополя, а в Татар-Пазарджике члены греческой общины были вынуждены подписать "добровольное" признание, что они не в состоянии содержать греческие школы и церковь, и просят помощи болгарского государства. Это было равносильно требованию закрытия здесь греческих школ и церкви, и заменой их болгарскими.

Под воздействием событий в Загоричане и общественного волнения в Болгарии, болгарское правительство в мае 1905 года приняло решение запретить ввоз в Болгарию греческой прессы. Принятие такого решения было связано главным образом с тем, что существовал страх, что огненные и пылкие антиболгарские статьи греческих газет, в связи с греко-болгарскими боями в Македонии, разожгут ещё более межнациональную рознь между болгарами и греками, и тогда последуют и другие митинги, с неизвестным исходом. То, чего на самом деле боялось болгарское правительство - это не межнациональный раздор с Грецией, а международная реакция на него, и очернение через это международного авторитета их страны. Но при этом лучшим ответом греческому правительству Феотокиса, чтобы принудить его прекратить греческую Борьбу за Македонию, было признано решение организации болгаро-македонскими комитетами антигреческого погрома в Болгарии. Антигреческие преследования в Румынии летом 1905 года в связи с "куцовлашским вопросом" в Македонии предоставил болгарам великолепный прецедент. Христо Татарцев, переживший известные события в Афинах после своего высвобождения из турецких тюрем в 1902 году, в своей записке в ноябре 1905 года приписал следующим факторам успешность греческих андартских групп в Македонии:

1) "Греческая вооружённая пропаганда" (характерный пропагандистский термин в болгарской историографии, не признающий деятельность греческого сопротивления болгарскому террору законной) была гл. о. результатом политики государства Греции в Македонском вопросе.

2) τα ένοπλα σώματα οργανώνονταν κυρίως, αν όχι αποκλειστικά, στο Βασίλειο της Ελλάδας και από εκεί στέλνονταν στη Μακεδονία,

3) Из Греции до поля действия андартов весь регион был гористым, и был населён гл. о. греками и "грекоманами" влахами. Следовательно, у греческих андартов не было никаких проблем при проникновении в Македонию из Греции, и при выходе из неё.

4) Внутри Македонии, особенно в её юго-западной части, греки и "грекоманы" принимали к себе греческие вооружённые отряды и охотно с ними сотрудничали.

5) Также, внутри Македонии турецкое население и турецкие власти терпели такое положение вещей и поддерживали его (очевидная ложь - примеров активного преследования греков в Македонии турками ещё до зарождения ВМОРО (и конечно - также и после этого) масса, и один из наиболее характерных примеров - Пихеон).

Татарцев оценил, что болгарские четы были не в состоянии успешно бороться против отрядов греческих андартов, и предложил массовые кровавые контрмеры, чтобы только таким образом принудить Афины прекратить отправлять отряды андартов из Греции в Македонию. Таковыми мерами должны были быть: сожжение греческих и "грекоманских" сёл, греческих городских кварталов и городов, блокирование греческих деревень, выкрадывание греков, как средство давления, и беспощадное преследование греков Восточной Румелии при единодушной поддержке ВМОРО, болгаро-македонских беженцев и простого болгарского народа вместе с его правительством.

Однако тут существовал один принципиальный вопрос. Можно ли было считать греков Восточной Румелии ответственными за всё что происходило в Македонии? Кроме того, некий погром совершённый над невинным населением несомненно мог был вызвать реакцию и осуждение Великих Держав. Уже правительство Петрова поняло и осознало возможные последствия в случае возможных болгарских контрмер - в отместку за события в Загоричане выместить свою ярость на невинных жертвах. Правительственная пресса писала: "Никакая психология не может нам отказать в праве на гнев на виновных в таком положении дел. Но никакая мораль не простит нас, в случае если за вину некоторых людей в Македонии или за пределами Македонии, мы начнём преследовать их невинных единоплеменников, живущих в пределах этого Княжества. Непозволительные вещи и вседозволенность кого бы то ни было и где бы то ни было являются недопустимыми и политически бессмыссленными".

Казалось бы, у правительства не было явных причин чтобы организовывать, или хотя бы стерпеть некий антигреческий митинг больших масштабов. Однако после Ильинденьского восстания правительство Петрова находилось под полным контролем болгаромакедонских комитетов. Должность ответственного отделом в Министерстве Внутренних Дел имел дипломатический представитель ВМОРО в правительстве. Поэтому было достаточно нетрудно найти оправдание для обвинения греков Восточной Румелии. Опираясь на информацию полученную от частных лиц, что некоторые, главным образом молодые, люди из Стенимаха, отслужившие в болгарской армии, получили греческие паспорта в Греческом Консульстве Филиппополя, с целью путешествия в Османскую империю, удалось ложным известием создать ещё более ложное и чудовищное для эллинизма Восточной Румелии обвинение, будто бы греческие консульства создают из греков Болгарии отряды андартов, и отправляют их в османские владения и в Македонию, для ведения там военных действий. Обнаружение нескольких случаев, когда некий обладатель греческого паспорта оказывался болгарским подданным, и должен был отправиться, к примеру, в Салоники, становилось серьёзной причиной для организации целой "теории заговора". Греческие Консульства действительно нередко издавали ложные документы для людей, не имевших греческого подданства. Эта практика имела целью главным образом защитить греческую молодёжь от службы в болгарской армии, которой та избегала. Однако в необычных условиях стечения обстоятельств осенью 1905 года этот вопрос оказался в состоянии быть политизированным болгарским правительством в качестве угрозы для внутренней безопасности страны. Это было "доказательство", что предатель находился "внутри" страны... Продажа лотерей греческими общинами для сбора средств для усиления греческого флота подверглась оговариванию, и была обвинена как тайный сбор средств на спонсирование отрядов андартов в Македонии. В августе 1905 года вице-консул Греции в Пиргосе (Бургасе), Ион Драгуми, объезжал регион Анхиала. Этот факт, и его беседы с видными греками города были восприняты причиной озабочивания, и были восприняты как подозрительные для болгарского правительства, которое потребовало его возвращения, даже с применением силы в случае его неповиновения.

Обвинение в якобы наборе восточнорумелийских греков в состав отрядов андартов для деятельности в Македонии греческими консульствами в Болгарии, и в их спонсировании греческими общинами - стало не только вопросом коснувшимся бюрократического аппарата болгарских МИДа и МВД, но и были немедленно опубликованы в болгарской прессе, чтобы болгарская общественность смогла "осознать" размах внутренней угрозы. В полуофициальной газете Vecerna Posta журналист и дипломат Симеон Рачев опубликовал результаты одного расследования газетыο, которая "раскрыла" вмешательство греческих консульств в создание и спонсирование греческих андартских отрядов для деятельности в Македонии. Он писал:

"Местные власти, согласно всем имеющимся до сихз пор косвенным доказательствам, убеждены, что действительно создан боевой отряд, который был вооружён на средства греческого комитета, и с паспортами полученными в греческих консульствах. Выше мы уже говорили об этом греческом комитете. Это тот самый комитет, который собрал средства для греческого флота. В Филиппополе никто не сомневается в его существовании. Его вождями являются доктор Дулас, господин Константинидис (редактор газеты "Балканские Новости") и адвокат Мавриди... Благодаря безразличию общественного мнения и бездеятельности министров, эти "трусы", безнаказанно, совершили в Болгарии работу, которая превышает любые пределы дерзости, и на основании этого внешний мир может понять, что хотя у нас и есть государство, но нет правительства".

Несомненно, речь шла о заведомой интриге против греков, имевшей целью обманом представить их виновными, и тем самым заранее обосновать антигреческие погромы. Следует отметить, что греческая Национальная Компания имела филиал в Анхиале в 1897 году, отправивший добровольцев на Греко-турецкую войну 1897 года. Но при этом нет доказательств того, что Македонский Комитет, действовавший в афинах, имел тоже тайный филиал в Филиппополе, вербовавший систематически юных греков Восточной Румелии теперь уже для греческой Борьбы за Македонию. Лица из Восточной Румелии, которые выставлялись болгарами в качестве членов греческого Македонского Комитета, уже давно являлись целью болгарских нападок. Дулас был вычеркнут из списков врачей Болгарии из-за дела Татарцева, а Константинидис оказался в немилости от того, что посмел выражать публичную критику политики болгар относительно греков Восточной Румелии в греческой газете Пловдива "Балканские Новости".

Нельзя отрицать, что у греков Восточной Румелии действительно была духовная напряжённость, когда началась Борьба за Македонию. Были и известные стенимахиты, которые приняли участие в Борьбе за Македонию. Например, такими лицами были Иоанн Аврасоглу, Константин Аврасоглу. Иоанн Арапоглу, Георгий Карабелас, Андреас Макулис, Димитриос Нилис, Николаос Дзавеллас, Фомас Циропулос и иные, безвестные лица, беззаветная храбрость которых воспевается Пенелопи Дельтой в её "Тайнах болота".

Иоаннис Аврасоглу принял участие в Греко-турецкой войне 1897 года в качестве офицера греческой артиллерии. В декабре 1904 года он был назначен в Салониках чиновником в греческом Генеральном Консульстве. Год спустя он возглавил отряд греческих партизан из 50 человек в районе города Килкис (Кукуш), в котором сменил его предыдущего его командира, Спиромильо, который получил ранение. Позднее И. Аврасоглу был предан туркам болгарами, и весь его отряд попал в плен к туркам близ Мелиссохори. Сам И. Аврасоглу оказался в тюрьме Генди Куле в Салониках, откуда впоследствии ему удалось бежать.

Константин Аврасоглу был директором греческих школ близ Гевгели, в период 1906-1909 годов.

Андреас Макулис, преследуемый болгарами, бежал в Македонию с отрядом в 17 человек. Там он сформировал отряд, и действовал с октября 1906 по июль 1907 года. Наконец его отряд попал в окружение турок, и он был убит.

Важный вклад в Борьбу за Македонию внёс и ещё один греко из Восточной Румелии, Анастасий Папаиоанну, с позывным Папаникандр, уроженец города Кавакли. Он отучился в Школе Теологии в Халки, а также на кафедре Юриспруденции в Афинах. Македонским Комитетом Афин он был прислан в Аридею в качестве агента, под личиной директора греческой школы. После приказа Генерального Греческого Консульства в Салониках он был хиротонисан в священники, и стал архиерейским эпитропом Алмопии, предоставив значительные услуги "греческому делу".

Македономахом из Кавакли упоминается также частник Димитриос Георгиадис.

Стенимахиты вербовались и становились македономахами в афинах, откуда и прибывали в Македонию. К тому же, они не вербовались систематически - скорее случайно. Порэтому никаких реальных доказательств деятельности предполагаемого подпольного филиала греческого Македонского Комитета, к тому же тесно сотрудничавшего с греческими консульствами в Болгарии (и в частности в Филиппополе) - не существует. Стенимахиты вербовались строго в Афинах, куда они могли приезжать по своим делам, и с которыми Стенимах постоянно сохранял особо тесные связи.

Но почему в Болгарии не началось антигреческое движение немедленно, с самого начала, как только болгары выяснили "соучастие греков Восточной Румелии"? Это странно... Видимо, доказательст показалось мало. Но когда Критский вопрос в первой половине 1906 года начал решаться к выгоде Греции, правительство Петрова объявило Великим Державам, что уступка новых льгот грекам на Крите должна быть уравновешена новой смемой реформ в Македонии - в противном случае на македонской земле вспыхнет восстание. Однако Лондон не воспринял болгарское требование, и Софии сообщили оттуда, что для Британии Критский вопрос никаким образом не связан с Македонским вопросом.

Поскольку на самом деле болгары после такого ответа не могли себе после этого позволить нового восстания в Македонии, им оставалось только оформить тот же политический мессадж Европе иным образом - в виде антигреческого движения в Болгарии в июле-августе 1906 года. Перед лицом представления Критского вопроса перед международным сообществом, и благоприятного для Греции его решения, правительство Петрова старалось представить антигреческое движение в Болгарии как результат антиболгарской деятельности греческих андартских отрядов в Македонии - болгарская сторона надеялась таким образом достигнуть выгодного для себя решения Македонского вопроса, тем самым принудив правительство Феотокиса заморозить любое вмешательство Греции в Македонию.

Тем самым, все эти якобы "раскрытия" вербовки греков Восточной Румелии, болгарских граждан, в боевые отряды греков в Македонии греческим Консульством Филиппополя призваны были только заранее снять с болгарского правительства любую вину за грядущие события в Болгарии. В ходе антигреческого движения в Болгарии в июле-августе 1906 года активное участие приняли окологосударственные механизмы (болгаромакедонские комитеты, болгарская националистическая организация организация "Болгарин Любящий Нацию" - ею руководил болгарин из Македонии Дракулев), и само государство. Вопрос многократно и глубоко изучался. Это была нервозная и безрезультатная реакция болгарского правительства, добившаяся лишь того, что Европа была выставлена в Европе в негативном свете, не сумев вызвать необходимых ей симпатий со стороны Великих Держав, которые могли бы только ей позволить удовлетворить свои амбиции в Македонии.

Антигреческий погром подтвердил сомнения высказанные Веной относительно вопроса о предоставлении автономии Македонии, как подчеркнул министр Иностранных Дел Австро-Венгрии Голуховский дипломатическому представителю Болгарии в Вене, М. К. Сарафову. Автономная Македония с христианским князем была равносильна взаимоуничтожению христианского населения в стране, и превращению её в постоянный очаг неспокойности. Болгарское правительство было в курсе деятельности конкретных кругов, но не приняло никаких мер. Благодаря такой лености властей, сгорел Анхиал - указал глава австро-венгерского МИДа. Поэтому Голуховский отверг прошение Сарафова о проведении широкой программы реформ в Македонии. Антигреческие настроения не смогли принудить и Грецию к замораживанию своей помощи греческому партизанскому движению в Македонии. Напротив - боевой дух греков теперь был как никогда высок. Вовсе не случайно, что везде, где Борьба за Македонию до сих пор пребывала в статической фазе (как например в невралгической важности регионе Серрес), она с осени 1906 года перешла в динамическую фазу, сопровождавшуюся с постепенным повсеместным вытестением болгар. Изгнание цветущего и деятельного греческого элемента из Анхиала (свыше 10 тысяч человек) вызвало негативный результат и для болгарской экономики. Антигреческое движение лета 1906 года нанесло в Болгарии удар гл. о. по городским центрам эллинизма в Болгарии (Варна, Бургас, Филиппополь, Анхиал, Стенимах).

Более того. В сентябре 1906 года в Болгарии было принято решение о вступлении в действие антиконституционного на территории Восточной Румелии закона о школах от 1891 года. Было принято решение о беззаконном изгнании греческих митрополитов и принуждении греков Болгарии становиться экзархистами. Тем самым болгары достигли культурного высасывания крови из агонизировавшего эллинизма Болгарии.

В связи со всем сказанным выше, нельзя не признать, что все принявшие участие в Борьбе за Македонию восточнорумелийские греки боролись с упорством именно по указанным причинам.

http://oisapes.mysch.gr/topos/agonesthrakis/anatromylia1/anatromylia3.html

_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...


Последний раз редактировалось: andy4675 (Вт Сен 10, 2019 11:55 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Вт Сен 10, 2019 11:05 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Вскоре, а именно в конце сентября 1902 года, началось восстание Верхней Джумайе (ныне Благоевград). В нём приняло участие 19 сёл региона. Дине Златков и Стоянов прибыли сюда со 170 четниками, Ризоф - с 250, а Алексо Поролиата (т. е. Алексис из села Поройи) - ещё с 80 (Ο Μακεδονικός Αγώνας και τα γεγονότα στη Θράκη, σ.87). Несомненно, что в 1902 году 80 местных уроженцев поддержали Алексо Поролиату, и ещё многие - Дончо Златкова. Этот факт наглядно свидетельствует, что тогда ещё, на этой ранней стадии, народ мог идти воевать за устраивавшуюся болгарами революцию.

Главным очагом этого восстания был Кресненский проход. Потому что османская армия для подавления восстания в Верхней Джумайе должны были преодолеть это ущелье, путь по которому продолжался 6 часов. Но в ущелье Кресны укрепились болгарские повстанцы, на господствующих позициях, и поэтому осанские войска попались там в ловушку. в последовавшем сражении, длившемся трое суток, турки потеряли 350 солдат. Однако, из-за нехватки боеприпасов и еды повстанцы разбежались: некоторые из них ушли в Болгарию, а иные стали временно прятаться в горах, и османские войска, усиленные вспомогательными отрядами иррегулярных мусульманских сельчан (башибузуки, низам, редиф и пр.) обратили свою ярость на сёла, оказывавшие повстанцам помощь. В результате, большое количество сельского населения региона было вынуждено бежать из родных мест в Болгарию (Μπάκας, 239). Беженцы из селений Горно и Дольно Драглисте, в окрестностях города Разлог, после восстания Верхней Джумайе в 1902 году, бежали например отчасти в село Дупница, в Болгарском княжестве (Izdanie na Ilidenskata Organizacia, Iljustracija Iliden, Kniga 4 (84), Godina IX., Sofija 1937, σ. 9).

Османское правительство амнистировало повстанцев (Η κατά της Μακεδονίας επιβουλή, σ. 59) и приняло мелы для возвращения беженцев (Ο μακεδονικός Αγών και τα γεγονότα, σ. 88-89). Между тем, Австро-Венгрия и Россия, будучи хорошо информированы о ситуации в Македонии, в 1901 году начали направлять к султану различные ноты, готовя всевозможные предварительные планы по выходу из кризиса и реформы.

В ходе указанного восстания болгары из региона Белес лишь недолго участвовали в нём. Так, чета Алексо Поройяты всё ещё орудовала в марте 1903 года в районе города Мелник, тогда как чета Георги Радева действовала западнее, на границах с провинцией Неврокопа (Μπάκας, σ. 239). Однако, Алексо был убит в стычке с турецкими солдатами в июне 1903 года (Динев, Ангел. Илинденската епопея, т. I, София, 1946, стр. 367).

Согласно данным Хильми-паши, в начале весны 1903 года на территории Македонии орудовало примерно 90 чет с общей силой около 2.700 человек (Ο Μακεδονικός Αγών, σ. 428). Согласно греческим и британским консульствам, примерно две трети славофонов Западной Македонии в канун Ильинденьского восстания уже вступили в болгарские комитеты (Η κατά της Μακεδονίας επιβουλή σ. 83-84). Поддержало восстание и влашское село Верхней Поройи(Никола Минов, с. 352).

В ходе Борьбы за Македонию Верхние Поройи выступили на стороне греков (в селе жило примерно 4.000 человек, из которых примерно 700 были влахами, и ещё там жило немного славофонов). В том же регионе патриархистским было село Липос (350 славофонов в селе с населением 450 человек), Бутково (около 250-300 славофонов при общем населении села в 1200-1300 человек), Старос (56 славофонов при общем населении села в 430 человек) и Дели-Хасан (всего-лишь несколько семейств славофонов среди жителей села насчитывавших 500 человек). Разумеется, оценки численности населения, как и соотношения патриархистов и экзархистов в них колеблются от источника к источнику, в зависимости от того, кем был автор-современник - греком или болгарином, или симпатизирующим тем или другим.

https://www.academia.edu/30567314/%CE%9F_%CE%9C%CE%B1%CE%BA%CE%B5%CE%B4%CE%BF%CE%BD%CE%B9%CE%BA%CF%8C%CF%82_%CE%91%CE%B3%CF%8E%CE%BD%CE%
B1%CF%82_%CF%83%CF%84%CE%B7_%CF%80%CE%B5%CF%81%CE%B9%CE%BF%CF%87%CE%AE_%CF%84%CE%BF%CF%85_%CE%9C%CF%80%CE%AD%CE%BB%CE%B5%CF%82_1895-1912_
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 1:52 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Милюковщина (написанная в 1899 году - то есть уже после аннексии Восточной Румелии и в период когда во всю шла устраивавшаяся болгарскими террористами резня греков в Македонии (о которой автор, разумеется, не говорит ни слова)):

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XIX/1880-1900/Miljukov_P_N/text1.htm

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XIX/1880-1900/Miljukov_P_N/text2.htm

П. Н. Милюков неприкрыто защищает болгарские интересы в Македонии. Пытается отмазать Игнатьева от шлейма панславизма. При описании Константинопольской конференции 1876 - 1877 годов подменяет понятия. Пытается заклеймить греческую сторону за то, что она отказывалась признавать правомерность болгарских претензий, и отказывает греческой стороне в праве на это, при том, что болгарской стороне он в таковом праве не отказывает. Милюков проецирует этнографические карты по македонии основанные на языковой принадлежности, на этническую принадлежность народонаселения Македонии (этническая принадлежность - результат не столько языковой принадлежности людей, сколько их ЭТНИЧЕСКОГО САМОСОЗНАНИЯ). Милюков оправдывает болгарский этноцид неболгарского населения Македонии (то бишь болгаризацию Македонии), и в то-же время осуждает болгаризацию страны. Милюков не отмечает, что болгары - лишь ОДНО ИЗ национальных меньшинств в Македонии, а вовсе не абсолютно преобладающий этнически элемент в стране.

Традиционно, Россия и Болгария занимались подменой понятий. Болгарских националистов и террористов, занимавшихся запугиванием других народов и в Болгарии (Восточная Румелия) и в Македонии, они именуют патриотами Болгарии. Этноцид греков болгарами в Македонии и Болгарии они называют гораздо более благовидным термином "национальное возрождение (точнее иногда используемы термин пробуждение) болгар". Речь идёт о том, что люди, которые не имели болгарского этнического самосознания, в результате того, что им "вдруг" открывали глаза посторонние люди, начинали позиционировать себя именно болгарами, и никем иным.

Что касается сути рассказа: турки попытались для отвода глаз Великих Держав (требовавших для умиротворения Балкан реформ) ввести первую в Османской империи Конституцию 1876 года. Лживость этой меры тем более очевидна, что она не имела никаких реальных последствий в стране, и ещё более в том, что уже в 1878 году она была отменена ("временно"). Турки ввели эту Конституцию сугубо для того, чтобы не выполнять навязываемых им Великими Державами ультимативных условий решений, принятых в ходе Константинопольской конференции 1876 - 1877 годов. Последняя оказалась провалом - поскольку Турция отказалась выполнять условия европейцев. Впрочем, это было даже выгодно для греческих интересов, поскольку благодаря настояниям российских панславистов-болгарофилов (типа Игнатьева) в проекте предлагавшемся туркам, в качестве территорий с "преобладающим славянским элементом" (посему дарившихся создававшейся автономной Болгарии) находились также Касторья и Флорина - земли, в которых греческая заинтересованность была самоочевидной.

Милюков оправдывает отказом Турции выполнять предписания Европы восстания в Османской империи в 1876 - 1878 годах, тем самым стараясь придать им благовидный облик законности, узаконить.

Милюков именует болгарских националистов ура-патриотов просто патриотами. Сан-Стефанскую Болгарию, подменяя понятия, Милюков именует Болгарией в собственно границах расселения славян, или иначе - целокупной Болгарией (тогда как очевидно, что в массе мест оказавшихся в пределах Сан-Стефанской Болгарии оказались земли населённые не только людьми с греческим самосознанием, но даже во многих случаях и грекофонами!). Особенно возмутителен тот факт, что российские болгарофилы подарили в Сан-Стефано Болгарии регион Корицы, в Албании. Там массово проживают грекофоны, люди с греческим национальным самосознанием (эти люди сохранились и поныне, в качестве греческого этнического меньшинства в Албании). Болгар или сербов в этих местах традиционно проживает МАЛО. Также, Болгарии отдавались регионы городов Касторья, Флорина (Лерин), Эдесса (Воден), Серрес и Драма. Не говоря уже о таких греконаселённых городах Македонии, как Монастир (Битоль) и Крушево.

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%BE%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%82%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%81%
D0%BA%D0%B0%D1%8F_%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%84%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%BD%D1%86%D0%B8%D1%8F#/media/Файл:Constantinople_conference.png

https://en.wikipedia.org/wiki/Ottoman_constitution_of_1876

Сан-Стефанская Болгария (красной чертой) на фоне современной Болгарии (чёрной чертой):

https://lh3.googleusercontent.com/-zyQiw-0fDts/U-D2YeKVTiI/AAAAAAAAZa8/H-U7p6n07OQ/s800/1878.jpg

https://pbs.twimg.com/media/CcmK9PBW0AE2pZz.jpg

Греческое национальное меньшинство в Албании:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%B5%D0%BA%D0%B8_%D0%B2_%D0%90%D0%BB%D0%B1%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B8

Впрочем, глупо перекладывать всю вину за "беды" Болгарии в 20 веке (если действительно признать происходившее бедствиями) на недалёких российских "покровителей" Болгарии, болагрофилов-панславистов. Вина лежит и на собственно болгарском политикуме. Ведь самоочевидно, что в интересах САМОЙ ЖЕ Болгарии было достижение компромисса с иными заинтересованными государствами Балкан по вопросу о территориальном разделении Македонии. Сан-Стефанская болгария - что самоочевидно - не удовлетворяла на Балканах никого, кроме самих только болгар (точнее сказать: дорвавшихся до власти болгарских ура-патриотов). Итог всего произошедшего? Болгарии достался только очень маленький кусок Македонии (с Неврокопом, ныне Гоцедельчевско). Что могла потерять Болгария от переговоров? Да ничего. Она могла только выиграть. Даже просто ЦЕЛИКОМ уступив и без того в итоге утраченные и потерянные территории, болгары были бы в выигрыше - ибо создали бы для себя имедж очень уступчивой и миролюбивой страны и нации. Что же вместо этого? Болгария стимулировала рост болгарского национализма, в борьбе за и без того СПОРНЫЕ территории. И вообще она отказывалась от диалога по Македонии с соседями. В ответ на зондаж греческого правительства Ал. Заими в 1901 и 1902 годах относительно возможности в переговорах достигнуть разделения Македонии на сферы влияния Болгария ответила... Игнорированием... Итог? Болгария считала, что могла СИЛОЙ разделаться не только с любым отдельно взятым балканским государством, но и со всеми ими вместе. Чрезвычайно раздутое самомнение... И получилось так, что таковое самомнение не опиралось на реальное положение вещей. Болгария в 19 и 20 веке четыре раза принимала участие в попвтке узурпировать Македонию (через Болгарскую Экзархию, в ходе Борьбы за Македонию, во время двух Балканских войн, в ходе Первой Мировой войны и в ходе Второй Мировой войны). И каждый раз стране приходилось оставаться у разбитого корыта. Кто бы ни оказывался покровителем болгарского шовинизма в среде Великих Держав в тот или иной период времени (Россия, Австро-Венгрия, пруссия, Гитлеровская Германия) - исход оставался прежним. Болгария оказывалась не в состоянии овладеть Македонией. Почему? оставляю наших болгарских друзей осмыслить самим. На мой же взгляд - мягкость в политике как правило приносит более существенные результаты, чем жёсткость и жестокость. Неуступчивость и жёсткость болгарской позиции по Македонскому вопросу принесли Болгарии очень много боли... И создали у неё ненужный ей (как и вообще никакому государству) имэдж государства с развитыми националистическими настроениями (то есть националистическому).

Вообще говоря, я отлично понимаю, что в Македонии происходила борьба РАЗНЫХ национализмов - греческого, болгарского, сербского, турецкого, албанского. В некоторых случаях - даже влашского. Но всё-же имелась и существенная разница. В Болгарии именно национализм служил ЕДИНСТВЕННОЙ движущей силой принятия политических решений. Отсюда и неизменное демонстрирование непонимания на внешнеполитическом (а ещё более - на внутриполитическом) уровне позиций других стран. Но таковое непонимание и бескомпромиссность не могли обратиться во благо стране... В Греции, к примеру, наряду с оголтелыми нациками слышались и иные, компромиссные решения. Александр Заими был не против диалога с Болгарией по Македонскому вопросу. А Венизелос и вовсе в период начала Первой Мировой, когда Болгария ещё не выбрала себе лагерь союзников, выступал с проектами территориальных уступок Греции в пользу Болгарии в Македонии, если Болгария согласилась бы вступить в Анатанту. Болгарская бескомпромиссность развалила все такого рода инициативы. Но они всё же были. И они - очень украшают Грецию. А что, собственно говоря юыло предпринято Болгарией, чтобы не допустить столкновения интересов балканских стран? В чём - её отказ от бескомпромиссности и жестокости? Убивать ДРУГИХ людей - много ума не надо... Тем, что Болгария стимулировала развитию болгарского национализма и человеконенавистничества - не соучастник ли она преступлений и резней, учинявшихся и в Македонии, и в Восточной Румелии? А тем, что Россия потокала в такого рода "деятельности" Болгарии и болгарским нацистам - не соучастник ли в этом и Россия? мне кажется, что в обоих случаях ответ - да. Причём если болгарскую сторону ещё как-то при этом можно понять (её мотивация самоочевидна), то российское участие - просто ни к селу, ни к городу. "Освободители" хреновы, блин... Не считаясь ни с кем, и будучи бесцеремонными по форме своего поведения, русские дали "замечательный" "пример" поведения (парадигму) для их болгарских учеников. Игнорирование традиций региона, интересов стран, и принятие во внимание только собственных интересов. Но вышло ли всё это - на благо Болгарии? Болгары были талантливыми учениками русских. Повторяли за ними. Но им это - вышло скорее боком...

Милюков, основываясь видимо на данных болгарской статистики и переписях населения в Восточной Румелии, считает присутствие греческого меньшинства в Восточной Румелии карйне низким (болгарские переписи В. Румелии в 19 веке говорили о 60-70 тысячах греков). Но тут надо не забывать, что общее население Восточной Румелии не превышало миллиона человек. То есть речь шла о не менее чем 6-7 процентах населения - даже по болгарским данным. И это при том, что греков Восточной Румелии старательно "убеждали" в том что они на самом деле грекоманы-болгары, а вовсе не греки, и многие из таких "грекоманов" искусственно регистрировалось болгарами. Согласно данным Константинопольского патриархата, в В. Румелии проживало порядка 100 тысяч греков (то есть свыше 10 процентов населения страны).
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 3:01 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

П. Д. Милюков, 1901 год:

Цитата:
В бытность мою в Ускюбе я старался по возможности из незаинтересованных источников собрать точные сведения об этнографическом составе города; при этом оказалось, что численность турок и всех других элементов,. кроме болгар и сербов, приведена Кынчевым довольно верно, но деление скопийских славян на сербов и болгар совершенно не выдерживает критики: это один и тот же народ, охваченный либо болгарскою, либо сербскою пропагандою. (Я говорю, конечно, о местных уроженцах, а не о пришлом элементе, призванном из Болгарии и Сербии в качестве учителей и т. п. Авт.) Так как болгарская пропаганда ведется болгарами [217] сыздавна, т. е. в течение более 30 лет, а сербы начали тут работать лишь с 1886 года, то естественно, что в городе большинство славян охвачено болгарскою пропагандою, но и сербы не дремлют и ежегодно отхватывают немалую толику адептов от болгар, что явствует из того, что за последние годы число болгар в Скопии и ее епархии не увеличилось, а уменьшилось. В общем сербы своей пропагандою добились того, что в Скопье и ближайших деревнях было к 1901 году до 111 домов, охваченных сербскою пропагандою.


Положение в Ускюбе характерно. Так было вообще много где.

Из дома сербского генерального консула направились мы к болгарскому торговому агенту г. Юрукову.

Цитата:
Даниил Юруков прибыл незадолго перед нами в Скопье и лишь только начинал входить в курс дела в Скопийской епархии. Человек он уже не молодой, испытал довольно много превратностей судьбы во время стамбуловского режима, и потому не только не сторонник его направления, но прямо ненавидит его от всей души и приписывает все несчастия Болгарии развращающему влиянию этого ужасного человека. Деятельность Юрукова в Филиппополе в качестве городского головы выдвинула его, как умелого администратора и хорошего политика, который сумел балансировать между различными партиями. Если прибавить к этому, что он человек в высшей степени спокойный, легальный и искренно привязанный к России, то, несомненно, для нас весьма приятно иметь такого деятеля — славянина, который умеет охладить пыл расходившихся болгарских агитаторов, инспирируемых македонским комитетом. А вопрос об успокоении болгарских агитаторов далеко не маловажный, так как положение, занятое болгарскими политиками в скопийской епархии в 1901 году, было таково, что вынудило весною этого года издать известную декларацию Зиновьева, предававшего агитаторов в руки турецкого правосудия. Нужны были чрезвычайно веские причины, а именно: массовое истязание и убийство сербских священников и учителей, чтобы решиться на такую меру. Всем было ясно, что положение вещей, созданное болгарами, так продолжаться не [221] может, и потому болгарский коммерческий агент Ризов, человек бесспорно умный, но смотревший сквозь пальцы на такую систему действий, был отозван.


Резня сербов,, хотя и менее интенсивная, чем резня греков, но всё-же тоже не красит болгарских националистов.

Цитата:
Из остальных лиц в городе мы нашли нужным сделать визиты митрополитам болгарскому и сербскому, а также коссовскому вали Решад-бею.

Болгарский митрополит скопийской епархии, Синезий, — личность слишком энергичная и страстная, чтобы не остановиться на ней.

Сербы его ненавидят и говорят, что будто это он стоит [222] во главе болгарского и македонского комитета. Про него ходят всевозможные инсинуации; каждое его неосторожное слово разносится с быстротой молнии по городу и извращается в сотне вариантов. Все его многочисленные недоброжелатели говорят о нем с бешенством, вмешиваются в его личную жизнь и малейшее уклонение словесно карают самым беспощадным образом.

Я лично имел возможность видеть его всего лишь один раз, и потому, конечно, не могу заниматься восстановлением или защитой его репутации. На меня он произвел впечатление страстного патриота, человека постоянно занятого мыслями о будущности македонского народа. Такая деловитость совершенно отстраняет на задний план духовные стремления этого пастыря, так что, разговаривая с ним, думаешь, что имеешь дело с светским главою болгар скопийской епархии.

Но с другой стороны, если принять во внимание, что на митрополитах в Македонии лежит обязанность отстаивать в совете у вали права своей паствы, то это явление станет естественным.

Самой историей болгарские и сербские митрополиты (вроде наших благочинных, сравнивая их по размерам епархий) как бы поставлены во главе всех дел и нужд их паствы.


Клир Болгарской Экзархии именно таким и был. Ведь это были самосвяты, сами себя посвящавшие и рукополагавшие на должности. Лидеры болгарских раскольников - были склонны и в католицизм, и в протестантство податься. Лишь бы не быть под Константинопольским патриархом. То есть, им до православия дела не было. Единственная причина по которой они придерживались православия - что там были русские. Помощь которых болгарам была жизненно необходима. Но это - вопрос не веры, а политики.

Аналогичные права имели и иные митрополиты перед вали. В том числе патриаршие. Но это ничуть не отверзало их от православной веры - как болгар...

Цитата:
Состояние, переживаемое теперь Македонией, можно сравнить с эпохой революции, а при этих условиях для священников, католиков или православных, никогда не бывало золотой середины. Их все время охватывают крайности, и мы видим, что они, сами того не сознавая, бросаются в омут и не различают позорных средств от благородных.

Правда, позорные средства, к которым они прибегают, происходят весьма часто от невежества митрополитов и от страстности натуры, но всякий, кто побывает в Македонии и, главным образом, в Коссове, знает, что сохранить равновесие там нельзя; люди или становятся фанатиками, или сходят с ума, или, наконец, более слабые, прямо сбегают.

Все эти рассуждения приведены мною не в оправдание Синезия, — ибо я не беру на себя смелость утверждать, что все недобрые о нем слухи правдоподобны, — но для объяснения этого явления, которое скорее может иметь массовое значение, чем субъективное.

В личной беседе с нами митрополит Синезий большею частью возмущался сербскою агитациею, которая сеет-де раздор и вербует себе клиентов среди чисто болгарского населения. По его словам, в Скопии «обращенных» сербов всего лишь 26 домов, болгар же свыше 1000 домов, чистых же сербов, по его мнению, нет, исключая лишь учителей и консульской миссии, которые являются элементом пришлым.

— Граница сербов — Черная гора, — говорил он мне, — там действительно есть 8 сербских деревень и 6 болгарских. Дальше же нет ни одного серба. [223]

Мнение его в высшей степени любопытно, и я привожу его к сведению.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/P_D/text1.phtml?id=9093

Комментарии к тезисам Синезия - излишни... Он думал только о болгарской нации, а не о вере... Клирик, тоже мне...

А что касается слов Милюкова, что взаимная резня христиан в Македонии их не красит - с этим нельзя не согласится. Но к сожалению это было. Быль, а не небыль...

Цитата:
По прибытии в Семенисто, мы нашли большую компанию албанцев, которая сравнительно любезно нас приветствовала, а главным образом пытливо разглядывала и посматривала. Удовлетворив их любознательность, мы сами стали разглядывать окружающую публику и заметили между албанцами нескольких православных. На наш вопрос, — сербы они или болгары, они как-то боязливо и запутанно отвечали и не признавали себя ни теми, ни другими. Албанцы хохотали над ними, подтрунивали и утверждали, что они за двугривенный [521] не только станут сербами или болгарами, но самому дьяволу продадут свои души. Христиане не протестовали и очень были рады, что им удалось отделаться от определенного ответа.


То, что они могли быть греками (допустим, славяноязычными) автору в голову не пришло...

Цитата:
Христианский квартал из-за агитации делится на две части: сербскую и болгарскую, которые живут своею самостоятельною жизнью и сообщаются лишь для междоусобных распрей. По турецким данным, сообщенным нам самим каймакамом, в Тетове живет 13.000 мусульман и 2.000 христиан. Чистых османлисов-магометан здесь немного, значительная часть их, т. е. более половины, отурченные христиане, затем остальные — албанцы.

По данным сербских и болгарских священников, христиан в Тетово значительно больше; их насчитывают и те, и другие до 1.000 домов или около 5.000 человек. Из этого числа сербами себя считают от 150 до 200 домов, а болгарами 800 домов.

Данные эти относятся к самому городу, но в тетовской каазе или округе процентное отношение несколько иное. Тетовская кааза граничит с каазами: призренской, скопийской, кичевской и дебрской. От призренской и дебрской каазы тетовская отделяется вершиной Люботерн, Шар-планиной, по которой граница идет до г. Бунец, отсюда по горам Кожа-планина до Бистра. Здесь начинается граница с кичевской каазой до Буковика и Добравода, а затем тетовская кааза граничит со скопийской, идет на Сува-гору, Качаникский проход и снова вершина Любтерн.

В границах Тетова, описанных мною, живет свыше 30.000 душ. Из этого числа арнауты и турки составляют [523] свыше 1/2 всего населения. Турки и албанцы в большинстве случаев довольно хорошо говорят по-сербски. Очень многие из албанцев, несомненно, лишь албанизированные, т. е. славяне и христиане по происхождению, изменившие своей вере из-за притеснений.

Турки живут главным образом в административных центрах, т. е. Тетове и Гостиваре. Арнауты составляют большинство магометанского населения и занимают гористую часть каазы. Христиане живут на равнине между Тетово-Гостиварское поле. Сербских домов в деревнях, причисляющих себя к тетовскому округу, насчитывается 1127, считая и городских сербов, а в Гостиваре и его районе — 970 домов. Христиане, считающие себя болгарами, сосредоточены, главным образом, в городе Тетове. В окрестностях число их ничтожно.


То есть в Гостиваре и Тетово (в землях Республики Северная Македония, прилегающих к Косову полю и Албании) преобладали албанцы (многие из которых согласно автору цитируемой статьи были просто албанизированными славянами - хотя и не ясно, как он это определил) и турки. Болгары тут жили почти исключительно в Тетово (где являли из себя среди христиан города большинство), тогда как сербы, будучи меньшинством в Тетово, были среди христиан всего региона - большинством.

Цитата:
Быстро промчались мы до Лешака, останавливаясь лишь на 15 минут в деревне Ратае, имении одного из богатых [526] турецких беев. По дороге встречали деревень мало, большая часть их расположена по предгорью и в Тетовской равнине. По национальностям насчитали больше всего албанских деревень, около 20, затем 14 сербских и 3 болгарских. Ратае оказалась деревней сербской, по крайней мере так называли себя те селяки, с которыми мы беседовали. Все крестьяне этой деревни не собственники, а арендаторы у турецкого бея, который, по-видимому, сам там не живет, но высасывает из своих арендаторов всю плоть и кровь, — до такой степени обдерганный и бедный вид имеет деревня и крестьяне. Самая усадьба как будто не жилая, это не дом, а какой-то сарай без мебели и домашней утвари.


То же самое. Регион этот - в основном сербский, видимо. Вообще говоря, судя по всему П. Д. Милюков гораздо больше симпатизирует сербам, чем болгарам (тогда как сердце П. Н. Милюкова - на стороне болгар). А на самом деле все эти писаки - исходят не из симпатий к балканским славянам, а из интересов собственного государства, скрывая этот факт некими мифическими "симпатиями" к славянам Балкан...

Цитата:
Лешак, или Лешок, состоит из деревни, расположенной внизу на предгорье Шар-планины, и монастыря, который выстроен в версте от деревни на крутом склоне горы. Деревня ныне известна овощами и фруктами, а в прежнее время, рассказывали нам жители, стоял здесь город под названием «Леген», в котором было 77 церквей, из коих ныне существуют, по их словам, остатки 4-х: св. Анастасия и св. Никола в самом селе, св. Петка на запад от него и св. Илии, открытый в 1884 году. На месте церкви св. Илии раскопками открыты икона Св. Илии, один дискос и другие вещи.

На север от села на нагорье стоит Лешакский монастырь св. Анастасия. Этот монастырь был основан Скопийским митрополитом Никанором в 1600 году, как то свидетельствует монастырская рукопись. Но кроме этой рукописи, во дворе у колодца имеется сербская надпись, разобрать которую весьма трудно, ибо болгары несколько лет тому назад ее сильно подчистили, в особенности в местах дат и орфографии. Во всяком случае даже болгарский исследователь Кынчев указывает, что раньше монастыря Никанора на этом месте существовала обитель, выстроенная великим Душаном, и потертую ныне сербскую надпись он приводит в подтверждение этого факта.


Понятно, что болгары "не могли" заниматься такими подлогами. Это инопланетяне делали...

Цитата:
В скорости пришли в нашу келью новые два монаха и принесли ракию, овечий сыр, ячменный хлеб и другое угощение. Ракия была не только добрая, но и зело крепкая; монахи нас потчевали, но сами отказались из скромности и для большого к нам уважения. Все монахи, числом семь, были селяки, из них большинство были местные уроженцы. Один из таковых, монах Мартирий, побывал у нас в России, жил в Одессе и в других южных городах, научился говорить по-русски, но с другой стороны заполучил у нас чахотку и приехал в монастырь доживать свой век. Этот монах оказался развитее и интеллигентнее других, и потому невольно мы и все сербы набросились на него и стали наперерыв расспрашивать его по разным вопросам. В особенности сербы приставали к нему с вопросом о трагической смерти предшествующего игумена отца Иезекиила. Смерть этого игумена бросает в высшей степени позорное пятно на местных вожаков болгар и их высших руководителей из македонского комитета. Дело обстояло следующим образом. Во главе монастыря стоял очень продолжительное время отец Иезекиил, местный уроженец, человек в высшей степени честный и набожный, который стоял в стороне от агитации, как сербской, так и болгарской. Он считал себя чистокровным македонцем и не признавал себя ни за болгарина, ни за серба. Его обитель была полна такими же, как и он, селяками, смотревшими на [528] свое национальное происхождение глазами своего игумена. В середине 90-х годов болгарско-сербская агитация достигла своего апогея, и болгары решили употребить все усилия и все средства для оболгарения тетовской каазы. Первою целью был, конечно, Лешокский монастырь, и туда прибыли болгарские агитаторы, чтобы склонить игумена отца Иезекиила признать себя и паству болгарами.

Ни увещания, ни заманчивые денежные предложения, ни угрозы не помогли, отец Иезекиил оставался непреклонным, отказался от каких-либо переговоров и громко обличал агитаторов. Израсходовав все свое красноречие, агитаторы удалились с проклятиями и поручили одному из своих членов покончить с Иезекиилом. Последний вскоре после того был зверски убит, а болгары, чтобы отвести от себя подозрение, похоронили его с пышностью и поставили великолепную гробницу с соответственною болгарскою надписью. После его смерти настоятелем был поставлен болгарофил отец Иеротей, который и подобрал себе подходящую братию. Версию эту я слышал от очень многих турок, русских и сербов в Тетове и Скопье. Все рассказы мало отличаются друг от друга, а настоящее изложение составлено по рассказу турка Халиль-Эфенди, драгомана каймакама.


Точно такие же вещи происходили и с греками. Причём убийства, совершавшиеся болгарами как правило были именно зверскими. С явным стремлением запугать.

Мы разделились. Я пошел в сербскую церковь, а г-н X. в болгарскую. Сопровождать меня пошел драгоман каймакама — Халиль-эфенди.

Цитата:
Разделение церквей в Тетове произошло в 90-х годах, после пожара прежней общей церкви. Соединиться для постройки одной общей церкви тетовские сербы и болгары не захотели, а предпочли совершать требы во временных деревянных помещениях.


Это для того времени естественно. Впрочем, было бы любопытно узнать, почему и в результате чего сгорела первичная церковь.

Цитата:
Вглядываясь в толпу этих селяков, я проникался уважением и удивлением к этой простой и серой массе, которая, не понимая всего духа православия, чутьем его угадывала и, за одну нравственную награду и за блаженство на том свете, претерпевала тут муки и истязания. И это в то время, когда их руководители-интеллигенты и священники изощряются в политической борьбе и не стесняются в средствах для преследования чуждых селякам идей национализма. Поистине, велик должен быть инстинкт у простого [533] народа, если, поддаваясь легко сербской и болгарской агитации, они поголовно не бросились в лоно мусульманства. А ведь настоящие материальные блага только и ждут их в мусульманстве, но тем не менее они стойко стоят в православии и лишь при полном отчаянии и отсутствии надежды бросают свою родную религию.


Именно так и было. Эти люди были истинными святыми, и исповедниками православной веры. Ведь стоило им обратиться в ислам, и они могли освободиться. Но люди не предавали своих предков, и не шли на это...

Цитата:
И вот сами собой напрашиваются на аналогию две черты характера македонцев: с одной стороны — стойкость в православии, с другой — легкость перемены национальных убеждений, лживость и дурные привычки.


У очень многих из них просто не было никаких национальных убеждений. Вот и разгадка к загадке.

Цитата:
По окончании службы к нам подошли болгарские и сербские священники и учителя, благодарили за внимание и просили посетить их квартиры.

Разумеется, мы исполнили их желание с особенной охотой, а г-н X. воспользовался этим обстоятельством, чтобы постараться примирить обоих священников.

Взяв их обоих за руки и соединив воедино, ой говорил им сладкие вещи, увещевал помириться и прекратить все междоусобные распри. Священники слушали, улыбались, утверждали, что они готовы идти рука об руку, но по лицу болгарского митрополита было видно, что из этого всего ровно ничего не выйдет, что вопросы политики и национализма его гораздо более интересуют, чем вопросы веры. Последней он не понимает без всех прочих атрибутов, и потому, конечно, о примирении не может быть и речи.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/P_D/text2.phtml?id=9094

Ну, понятно... Сербский священник был вовсе не таковым...

Цитата:
Затем наш разговор постепенно перешел на современное политическое положение Македонии, и наш собеседник, турецкий генерал, возмущался политикою болгар и сербов, их полным пренебрежением к турецкому элементу. «Можно подумать, — кричал паша, — что в Македонии турок совсем нет, что тут исключительно болгары, сербы, греки и валахи. Каждая из этих национальностей делит Македонию, как ей вздумается, забирает себе всю территорию, а о своих хозяевах даже и не думает, точно турки тут не существуют».


С этим в целом можно согласиться. Турок на Балканах было везде достаточно много. Но тут надо иметь в виду ещё и то соорражение, что турки здесь появились исключительно как завоеватели и через насилие. Как же можно восхвалять насилие, благодаря которому турки появились на Балканах, за счёт резни местного населения добилвшись здесь своего роста и процветания, и в то же время - проклинать столь же насильственное (и тем самым противозаконное) их отсюда выдворение? Я понимаю, что исторические соображения не могут являться причиной и обоснованием для принятия юридических решений. Однако и выдавать волков за ягнят - вряд ли может у турецкой стороны получиться. Если турки были такими достойными и хорошими - почему ВСЁ местное немусульманское население Балкан относилось к ним с такой ненавистью? Видимо, не такими уж белыми и пушистыми они всё-таки были...

Разговор в селе Башино, в церкви Св. Николая:

Цитата:
Священник все время переспрашивал и отвечал односложно. Самым любопытным и многозначительным его ответом было то, что он — чистый македонец, уроженец Башина села, и не умеет говорить ни по-болгарски, ни по-сербски, а говорит по-македонски. Болгарами же считает себя, сказал он, половина деревни, а другая половина считает себя сербами.


Ну, то есть понятно. У самих даже русских не было иллюзий, что язык македонских славян - не болгарский. Хотя македонское этническое самосознание у этих людей ещё не успело сформироваться, тем не менее, их отличие от болгар - не вызывало вопросов даже у русских. И тем не менее, Россия поддерживала болгарские претензии в Македонии.

Цитата:
В Солуни болгарский коммерческий агент был очень озабочен ответом болгарского священника села Башина и всячески старался нам доказать, что их священником руководила в данном случае политика.


Болгарину не понравилосЬ. что священник села Башино сказал правду: в селе были не только болгары, но сербы с болгарами там были ПОПОЛАМ... Подобные сведения никак не могли вписываться в болгарскую "статистику".

Цитата:
Достопримечательностями церкви служат старые фрески на стенах, священная хоругвь пятидесятых годов и [235] церковные книги. Из всего этого следует упомянуть о надписи на хоругви, на которую в особенности указывают сербы, что она говорит в их пользу. Списанная мною с оригинала, она имеет следующее содержание:

Святое хрещение Христово: поклонство въ даръ святого ?: Никола Башино селской х. Иорданъ: синъ-его-х: Иованъ в лъто Христово 1859 мартъ 20 денъ.

Сербы обращали наше внимание на то, что здесь нет члена, т. е. нет болгаризма; насколько это замечание правильно в данном случае, предоставляю судить специалистам.


То есть в 1850-х годах в селе Башино в славянской речи не было болгаризмов.

Цитата:
Внутрь болгарской школы мы не заходили, но видели ее внешний вид и записали надпись, на которую ссылаются сербы, в доказательство, что раньше школа принадлежала сербам и отнята в 77-78 гг. болгарами.

На школе стояла следующая надпись:

БАШИНО СЕЛСКО УЧИЛИШТЕ.

Сербы обращали наше внимание, что здесь нет болгарского члена. Болгары, в лице Шопова, объясняли нам, что в данном случае члена «то» не полагается.

Насколько Шопов в данном случае прав, предстоит решить нашим языковедам.


"Достойное" деяние... Аналогичное в принципе тому, что творили болгары и с греческими школами - во многих случаях.

Цитата:
По возвращении из села Башино в Велес, мы побывали в велесской сербской школе и у болгарского митрополита Авксентия.

...

Из школы направились мы к митрополиту Авксентию, который поджидал нас с утра и принял русских гостей чрезвычайно любезно.

Получив образование и воспитание в России, митрополит Авксентий говорит совершенно свободно по-русски и был рад случаю попрактиковаться с нами в разговоре на нашем родном языке.

Наши спутники-сербы отнеслись к нему с большим пренебрежением, не подошли под благословение и держали себя с митрополитом крайне вызывающе.

Митрополит Авксентий, вместо того, чтобы увещевать их кротостью, сам разгорячился, так что нам русским было горько смотреть на их препирательства.

Самообладание совершенно покинуло митрополита. Его не-годование и боязнь за болгарское дело так и прорывались наружу, и он в грозной филиппике обвинял сербов в том растлении нравов, которое они внесли за последние годы в велесскую митрополию.

— Нынче просто сладу нет с народом, — кричал митрополит, — никого не слушают, ничего не исполняют, а если пригрозишь отлучением, то они в глаза смеются и отвечаютъ, что уйдут к сербам.

— Ведь это ни на что не похоже, —продолжал митрополит, — и так продолжаться не может, ибо сербы развращают деньгами велесцев и разрушают священные основы церкви, подрывая всякий авторитет и доверие к высшей духовной власти. Несколько лет тому назад велесцы были набожны, добродетельны и послушны, теперь же из-за сербской пропаганды просто от рук отбились, и не знаешь, что с ними делать.

Все это было сказано так горячо и страстно, что действительно навело нас на мысль, что болгарская пропаганда в Велесе начинает колебаться и терять своих адептов. Главное же, что нравственные основы семьи и церкви, несомненно расшатываются и приведут к полному обезличению несчастного населения.

Доказывая исторические права болгар на Велес, Авксентий ушел в ризницу и принес оттуда старую школьную печать 1845 года.

В середине этой печати выгравирован болгарский домик и сарай, на котором стоит голосящий во все горло петух, как эмблема наступающей зари и времени пробуждения. Кругом этого рисунка выгравирована следующая надпись:

ПЕЧ: ВЕЛЕСКОТО БАЛГАРСК: УЧИЛИЩ:

(Я думаю надпись на этой болгарской печати, где есть болгарский член (велеското), вполне достаточно говорит в пользу сербов в аналогичной надписи, на школе в селе Башино (см. выше))

Авксентий смотрел на сербов с торжеством, думая, что окончательно убил их этою печатью, но в [238] действительности сербы до того обозлились, что бросили в лицо митрополиту, что эта печать фиктивная и фальшивая.

Авксентий побагровел и в ответ сослался на свой сан и положение, которые ставят его выше таких упреков. На это сербы ответили, что бывают всякие митрополиты.

Дальше идти было некуда, осгавалось замять разговор и поскорее проститься с маститым иерархом, тем более, что оставался всего час до отхода солунского поезда...


Тут надо понимать, что о своём церковном авторитете говорил... митрополит-раскольник...

Цитата:
На следующее утро отправились с визитами в русское консульство, где познакомились с генеральным консулом Илларионовым и его секретарем Пииером, а оттуда нас направили к болгарскому агенту Шопову и сербскому генеральному консулу Ненатовичу.

Афанасий Шопов, известный в литературе под именем Офейкова и Атанаса, представляет собою личность настолько выдающуюся в области болгарской пропаганды, что на характеристике этого человека необходимо подробнее остановиться.

Родом он из Пловдива и во время войны 1877—78 г.г. был в Константинополе на медицинском факультете. По окончании войны он уехал в Петербург доканчивать свое образование и параллельно с этим сотрудничал в повременных изданиях по славянским вопросам.

Будучи от природы весьма умным, тонким и наблюдательным человеком, он изучил в совершенстве все слабые стороны нашей общественной и журнальной жизни и при случае умеет водить за нос, как нашу прессу, так и научную литературу.

Вернувшись в Пловдив, он быстро обратил на себя внимание и занял место редактора одной бойкой газеты.

Через короткий промежуток времени мы его видим секретарем экзарха болгарского, на службе котораго он и находился до получения своего настоящего солунского поста.

Большинство работ Шопова печатаются на французском языке, издаются в Париже и продаются по весьма низкой цене, которая совершенно не может окупить издания, а по-тому наводит на размышление, что все его сочйнения напечатаны на счет казны.


ЧЬЕЙ казны? Впрочем, в случае с Шоповым-Оффековым можно не сомневаться. Он был высокопоставленным лицом в Экзархии. Так что его расходы по книгоиздательству скорее всего покрывала Экзархия. Впрочем, ничем его писанина никому не запомнилась... Тот же раскритикованный и оболганный Тепловым Казазис - запомнился больше, мне кажется. Хотя он и пишет в принципе не более чем прописные истины (а вовсе не нисходит до обсирательства болгарской нации - как ему лживо приписывал Теплов).

Цитата:
Наиболее капитальный его трудъ: „Lа Macedonine" написан [238] горячо и страстно с целью доказать исторические и этнографические права болгар на Македонию.

Во время нашего визита к нему он усердно пичкал нас цитатами из этой книги и поражал необыкновенно широким знанием литературы македонского вопроса.

Я не буду приводить всех его доказательств, так как интересующиеся могут найти все это в вышеуказанной книге «La Macedoine», которая послужила поводом к страстной полемике между сербами и болгарами, нашедшей себе отголосок и в европейской, а главным образом русской печати.

Сербский генеральный консул в Солуни Ненатович оказался человеком более спокойным и ровным, нежели Шопов.

Он смотрит на македонский вопрос более здраво и считает все претензии сербов на территории восточнее реки Вардара совершенно неосновательными и бесполезными.


Что и позволило Болгарии обрести для себя Пиринскую Македонию. Не будь позиция сербов столь здравомыслящей и умеренной, можно было бы предположить, что Пиринская Македония ныне тоже была бы вне Болгарии.

Цитата:
Будучи человеком не только слова, но и дела, он закрыл некоторые сербские школы в городах восточнее Вардара, считая это совершенно непроизводительным расходом для Сербии.

Никаких оптимистических взглядов на лучшее будущее в Македонии у него нет; он считает невозможным какое бы то ни было соглашение по этому поводу с болгарами и убежден, что македонский вопрос может быть разрешен исключительно лишь войной.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/P_D/text3.phtml?id=9095

Так и случилось. Здравые мысли, видимо...

Немного абстрагируясь от конкретных цитат, нельзя не отметить, что П. Д. Милюков проявляет гораздо более симпатий к сербам, нежели П. Н. Милюков и Теплов проявляют симпатий в своей писанине к грекам. А так-то да. Панславизм тут типа как не при чём. Это ж объективные люди. Непредвзятые суждения о справедливом и несправедливом...
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 4:59 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

29 марта 1903 года, лрнесение исполняющего обязанности русского консула в Скопье Мандельштама. Дело с разгромом одной из болгарских чет турками при Карбинцах:

Цитата:
26 марта вернулась в Ускюб комиссия, отправленная в село Карбинцы для исследования обстоятельств, при коих произошло уничтожение четы, о котором надв. советник Машков сообщил в донесении от 15 марта за № 84. Болгарская и турецкая версии этого дела были весьма противоречивы. По сведениям ускюбского болгарского митрополита, доставленным в императорское консульство, войска не удовольствовались избиением четы, но замучили также 8 мирных селян, сожгли 10 домов, изнасиловали всех почти женщин, предавались грабежу, осквернили церковь, башибузуки [289] принимали участие в сражении. В виду таких обвинений Хильми-паша и назначил следственную комиссию, составленную из полицейского комиссара-серба и жандармского майора-турка.

Доклад этой комиссии признает все выставленные болгарами обвинения ложными: не было ни грабежа, ни насилования женщин; церковь нисколько не пострадала, только замок наружных дверей слегка поврежден; сгорело не 10, а 7 домов и притом от бомб, брошенных самими четниками. Верно, что убито несколько крестьян, но во время боя; что же касается башибузуков, т. е. жителей соседних мусульманских сел, то они действительно прибыли во время боя, длившегося 18 часов, в Карбинцы, но были немедленно удалены каймакамом.


Секретное донесение Мандельштама Зиновьеву от 4 апреля 1903 года:

Цитата:
Что касается полиции, то в Ускюбском вилайете, при комплекте в 162 рядовых, предполагается назначить 32 христианина, но пока назначено 23 (4 грека, 7 болгар, 4 еврея, 1 католик, 7 сербов); из 44 комиссаров должно быть 8 христиан, назначено 2.


То же самое, от 21 апреля 1903 года:

Цитата:
Что касается самого Ускюба, то салоникские события 16 сильно возмутили и без того наэлектризованное мусульманское население города. На днях в двух мечетях происходили совещания, на которых, по достоверным сведениям, решено беспощадно перебить всех болгар, как только будет произведено малейшее покушение. Так как все турецкое население Ускюба (по официальным сведениям, 20 000 мужского пола и 19 000 женского) численностью превышало христианское (15 000 мужского и 14 000 женского) и так как все почти турки вооружены, то в городе начинают обнаруживаться первые признаки приближающейся паники. Между прочим, сербы начинают являться в императорское консульство, прося защиты, так как в случае резни турки вряд ли будут делать различие между сербами и болгарами. В городе между тем только два батальона низама и один илаве, из коих последний не преминет принять участие в предполагаемой резне.


В иных местах так и было. После террористических ударов болгар в Салониках, фанатики-мусульмане в Монастире устроили погром... грекам...

Цитата:
Я обратил внимание Хильми-паши на всю опасность положения и запросил его, какие он думает принять меры как для предупреждения покушений со стороны болгар, так и для охраны христианского населения от репрессий.

Генеральный инспектор объяснил мне по первому пункту, что он действует со всею необходимою твердостью, но, однако же, без всякой излишней жестокости. В Ускюбе произведено за последнее время до 20 арестов; в том числе арестован директор болгарской гимназии, воспитанники коей почти все исчезли за последнее время; однако директор выпущен вчера на свободу, доказав, что это исчезновение вызвано просто недовольством воспитанников внутренними распорядками школы; зато вновь арестовано несколько учителей.


Ученики болгарских школ в Македонии, как и их учителя - конечно были ещё те... "революционеры". Речь шла о людях, неоднократно организовывавших террористические удары со взрывами и нападения с целью покушения на убийство на греческих и даже сербских активистов. Кроме того, они занимались смущением населения и агитацией в пользу идеалов болгарского национализма (разумеется, в ущерб аналогичным идеалам других народов Македонии) - то есть распространением человеоненавистнических идеологий.

Характерно - хотя в данном случае может быть и не так предосудительно, как в иных. Россия постоянно выступала защитницей болгар, и просительницей именно за них - по поводу и без. 5 июля 1903 года Мандельштам писал Зиновьеву:

Цитата:
I. Должны быть немедленно отставлены и преданы суду следующие должностные лица 26:

1) Иштибский каймакам Хассан Сабри, главный виновник анархии в Иштибской казе; Хассан Сабри, кроме того, собственноручно пытает и истязает болгар. Наконец, он допустил сожжение нескольких домов в деревне Карбинцы, и он представил дело в ложном свете, так что получил даже несколько наград от султана.

2) Захир Ага, жандармский капитан Иштибской казы. Командовал отрядом, который избил и ограбил крестьян девяти деревень и, между прочим, пытал, а по всей вероятности, и повесил попа Дмитрия в с. Неманцы.

3) Стоян (болгарин), полицейский агент Иштибской казы, сопровождал Зекира во всех экспедициях и отличался особым зверством, [307]

4) Эдхем чауш * в Йштибе, участник экспедиции Зекира.

5) Селим чауш и

6) Селим бекчи в с. Клисеми, Иштибской казы притесняют и бьют крестьян.

7) Ахмед Ремзи *, каймакам Родовиштской казы. Этот чиновник обвиняется в том, что увел нескольких крестьян из сел Негреновцы, Войславцы и Дедино, якобы для допроса в Родовишту; через несколько дней трупы этих крестьян были найдены в изуродованном виде в Смердеше. Я не вполне уверен в личном участии каймакама в этом деле, а потому предлагаю относительно него ограничиться немедленным открытием следствия.

Cool Александр эфенди, грек, полицейский агент в Родовиштах, нещадно бьет болгар и особенно женщин и подкидывает им компрометирующие их письма.

9) Махмед Али, жандармский болук эмини в Радовиштах, участвовал в экспедиции в деревню Иново, после которой 2 крестьянина были найдены мертвыми 27 [...].

Кроме того, должны быть преданы суду за насилия, захват земель, разбой, грабеж и убийства следующие бекчи и башибузуки 28 [...].


24 июля 1903 года (4 дня после начала Ильинденьского восстания) Беляев писал Зиновьеву:

Цитата:
г) В Монастырской казе повстанцы сожгли 19 мусульманских чифтликов (хуторов) и один греческий.


Донесение Беляева Зиновьеву от 23 августа 1903 года:

Цитата:
Положение дел в вилайете, со времени созыва редифов в начале текущего месяца, значительно ухудшилось и внушает серьезные опасения.

Не подвергшись никакой предварительной подготовке путем строевой службы и не имея даже приблизительного понятия о служебном долге и дисциплине, будучи, с другой стороны, крайне раздосадованы, что из-за гяуров 32 их оторвали неожиданно от обычных занятий и поставили под ружье, редифы, особенно 2-го разряда (прежние «иляве»), ведут себя не как солдаты, призванные охранять пррядок и защищать мирных жителей, а как мародеры. Из прилагаемого у сего списка, Ваше высокопревосходительство, сами изволите усмотреть, что насилия редифов производятся систематически изо дня в день и носят характер какой-то сплошной облавы на христиан, без различия болгар и сербов.

Насилия эти не находят себе ни малейшего оправдания в поведении местного христианского населения, которое, несмотря на весь соблазн примкнуть к происходящему в Битольском и Адрианопольском вилайетах восстанию, держит себя до сих пор вполне лояльно по отношению к турецкому правительству и не присоединяется к появляющимся здесь от поры до времени бандам.


То есть, героическое население Ускюбского вилайета ничуть не поддержало Ильинденьское восстание в июле-августе 1903 года. Досада российских консулов поэтому вполне понятна. И они пишут, что якобы население хотело бы примкнуть, да законопослушие не позволяет - что является очевидной логической нестыковкой...

Донесение Беляева Зиновьеву от 24 ноября 1903 года:

Цитата:
В проходивших недавно в Македонии событиях невольно поражает какое-то почти сплошное безучастие, с которым отнеслись к инсуррекционному движению патриархисты, одинаково греки и сербы. Будем ли мы объяснять это безучастие, а зачастую и неприязненное отношение к болгарским повстанческим четам со стороны греков и сербов издавна существующей в Македонии взаимной враждой конкурирующих между собой национальностей или же (как пытаются иногда представить дело сами патриархисты) их верностью султану (?!)... во всяком случае, с турецкой точки зрения, такое поведение, казалось бы, заслуживало лишь одобрения и поощрения.


Беляев из раза в раз сокрушается, что болгарское восстание не было поддержано местным населением Македонии.

Цитата:
Между тем турецкие власти, как и всегда, не понимая своей пользы и не умея извлекать выгоды из тех или других обстоятельств, делали все возможное, чтобы озлобить против себя и ту часть христианского населения, которая по той или другой причине держала себя лояльно.

Особенно этот вывод приходится сделать, анализируя поведение властей и войск по отношению к сербам. Проходя при преследовании чет через христианские села, войска никогда не различали сербов от болгар и одинаково предавали экзекуции как тех, так и других, как это было, например, в знаменитом Кожленском деле, где были подвергнуты насилиям и болгары и сербы [...].


Это - абсолютная правда. Турки вели себя подло. Они вместо того чтобы воевать против реальных повстанцев, гораздо более того наносили удары по мирному христианскому населению Македонии, при подавлении Ильинденьского восстания.

Беляев Зиновьеву, 15 декабря 1903 года:

Цитата:
Так, на днях я имел случай видеться с одним из предводителей повстанцев в Битольском вилайете, охридским уроженцем Константином Кожухаровым, который уже несколько раз переезжал границу и возвращался в Турцию с подложным паспортом, — и туркам и в голову не приходило, что под именем сербского подданного N проезжает командир четы, сражавшейся в Крушеве и Ресне.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Uskjub_1903/text.phtml?id=9096

Болгары-четники действительно искали и находили убежище для себя в Греции и Сербии. А то, что турки якобы не понимали, что пересекавшие (по подложным документам!) границу во время боевых действий в Македонии люди - к войне отношения не имеют, несомненно в высшей мере подозрительно. Такое впечатление, что под предлогом войны против болгарских инсургентов, и не мешая им свободно въезжать в Македонию и покидать её, турецкие власти тем самым искали для себя возможности расправиться не с этими преступниками, а с мирным православным населением Македонии...
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 5:04 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Положение в Битольском вилайете.
8 марта 1903 года, Ростовский Зиновьеву:

Цитата:
Что же касается введения других реформ, то в состав полиции гор. Битоли принято 9 христиан греков, пользующихся самой незавидной репутацией. Учреждена также комиссия для выбора и утверждения в должности полевых сторожей из кандидатов, представленных христианскими селами. Комиссия эта состоит из каймакама Битольской казы, полицмейстера, начальника жандармерии, заведующего тапу (дефтери хаккани мемури) и двух членов междлиса казы (одного христианина и одного мусульманина).

Несмотря на то, что христианские села выбрали из своей [262] среды полевых сторожей, прежние мусульмане не желают оставлять населенных мест и требуют, чтобы вновь выбранные только числились, а они сами de facto будут продолжать свою службу и получать прежние доходы.

На мои представления, что власти не дают хода приносимым христианами жалобам на отказ прежних полевых сторожей мусульман оставить свои места, вали оправдывается тем, что комиссия, будучи только что назначенной, не имела еще возможности разобрать все накопившиеся дела, но что в самом скором времени она примет меры по удалению из христианских сел мусульман-бекчи.

Я не верю искренности заявления вали, т[ак] к[ак] подозреваю, что турецкие власти нарочно удерживают подольше мусульман в христианских селах, в надежде, что те будут доносить им обо всем, что происходит между христианами.


То есть турецкая сторона не сразу после назначения Хильми-паши начала шевелиться... Но в дальнейшем, всё-таки, турки начали немного рашевеливаться - Ростовсий Зиновьеву от 4 июня 1903 года:

Цитата:
Несмотря на постановление, что половина жандармов в Битольском вилайете должны быть христиане, т. е. 1300 человек, таковых до сих пор принято только 14 албанцев-христиан и 15 греков. [271] Что же касается полевых сторожей, то, благодаря постоянным моим напоминаниям, вали разослал нам список 33 христианских сел Прилепской казы, в коих бекчи христиане. Между тем по проверке оказалось, что в 15 из них de facto полевыми сторожами состоят мусульмане, а христиане только числятся, но обязанностей не исполняют. Кроме того, в других 37 христианских селах Прилепской казы, не помещенных в списках вали, полевыми сторожами официально числятся мусульмане. Таким образом, в Прилепской казе в 52 христианских селах бекчи мусульмане и только в 18 христиане. В Охридской казе дело обстоит еще хуже, так как только в 3-х селах бекчи христиане. В Кырчовской и Флоринской казах громадное большинство сел имеет мусульман полевыми сторожами. В Битольской казе, на глазах у самого вали, в 35 христианских селах тоже бекчи мусульмане. Вследствие всего этого я совместно с австрийским консулом обратился с энергичным протестом к вали, коему передали список христианских сел, имеющих до сих пор бекчи мусульман, и требовали немедленной замены их христианами. При этом, указав на обман Прилепского каймакама, записавшего в 15 селах полевыми сторожами христиан, тогда как эти обязанности исполняют мусульмане, мы настаивали на необходимости для вали честно исполнить принятые на себя Турцией обязательства.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Bitol_1903/text.phtml?id=9097
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 7:12 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

ПОВОЛЬНЫЙ И. В. Убийство Г. С. Щербины. Рассказ очевидца // Русский вестник, № 6. 1903.

Резня сербов албанцами (как мусульмане, они имели привелегированное положение в Османской империи в сравнении и с греками, и с сербами, и с болгарами) в Македонии (окрестности Тетово и Гостивара) и в Косово на рубеже 19 - 20 веков:

Цитата:
Всем известно, в силу каких событий прибыл Щербина в Митровицу. Резня в Старой Сербии, особенно усилившаяся после греко-турецкой войны и после албанского конгресса в Ипеке в 1898 году, привела в 1901 году к попытке всеобщего избиения сербского населения в Колашине. До тех пор албанцы «работали» спокойно, вне всякого консульского контроля, под благосклонными или бессильными взглядами турецких чиновников. Размеры начатой резни и сопротивление сербского населения, которое в Колашине очень густо, вызвали не только сербское вмешательство в Константинополе, но и русское на месте. Спокойствие восстановилось только тогда, когда русский консул в Ускюбе, Машков, лично и энергично на месте вмешался в дело. Этот успех, а также необходимость сдержать все возраставшее волнение албанцев побудили русское правительство учредить в Старой Сербии консульство, чтобы изучить на месте положение дела, найти необходимые средства для умиротворения страны и, главное, помешать своим присутствием продолжению резни. По дороге в Турцию, я встретил одного русского дипломата, занимающего очень почтенное официальное положение, который с первых же слов сказал мне:

— Когда вы будете в Митровице, постарайтесь узнать, продолжается ли резня с тех пор, как Щербина там.

Русское правительство не могло назначить лучшего консула в Митровицу, так как Щербина был одинаково хорошо знаком с характером как сербов (он часто и подолгу жил в Черногории), так и албанцев. Следовательно, он лучше всякого другого знал, как успокоить первых и обуздать вторых. Еще осенью прошлого года Щербина послал своего драгомана приготовить помещение для нового консульства, но албанцы, возмутившиеся под предводительством одного из своих вождей, Иссы Болетинаца, принудили драгомана оставить город вместе с привезенными им вещами.

[494] Исса Болетинац еще два года тому назад был другом сербов и защищал их от грабежа своих соплеменников, но после убийства диктатора Муллах-бека, желая сделаться его заместителем, он превзошел всех других вождей смелостью своих нападений на сербов. Случай с драгоманом вызвал сильное волнение. Одно время был поднят даже вопрос о том, чтобы дать Щербине конвой из казаков, численность которого определяли в сорок человек.

Но турки поспешили всеми силами отклонить Россию от этой меры, и султан объявил Щербине перед его отъездом в Митровицу, что он лично гарантирует ему безопасность. Между тем, Исса Болетинац был вызван в Константинополь и задержан там, а Хемзи-паша, командующий дивизией в Митровице, рассеял в кровавой битве албанцев Дреницы (лежащей от Митровицы на пути в Ипек), которые были главными помощниками Иссы Болетинаца, и принудил их к повиновению. Несмотря на уверения, может быть, и искренние, султана, Щербина был принят мусульманским населением Митровицы, как враг.


Цитата:
После поражения албанцев Дреницы Хемзи-пашой, в Митровице восстановилось относительное спокойствие. Хемзи-паша сделался грозою албанцев. Каждый раз, как в какой-нибудь другой части Старой Сербии проявлялось покушение возбудить волнение, достаточно было заговорить о посылке туда Хемзи-паши, чтобы сразу успокоить албанскую пылкость.


Цитата:
Когда в Скопле прибыл Хильми-паша и когда сделалось известным, какою широкою властью он облечен и какие точные приказания он имеет уничтожить повсюду разбои, албанцами овладел настоящий ужас. Самые дерзкие и кровожадные вожди их удалились. Албанцы выходили без оружия, а в некоторых местах, как, например, в Тетове, между Призреном и Ускюбом, разбойники и другие преступники добровольно отдавались в руки властей и шли в тюрьмы. В Тетове не хватало места для их заключения.

[496] Реформы начали спокойно приводиться в исполнение. В Коссове была образована жандармерия из христиан в трех главных городах: Приштине (местопребывании мутесарифа-префекта и сербского консула), Митровице и Вучитре. В Призрене (тоже резиденции мутесарифа, русского вице-консула и заведующего делами австро-венгерского консульства) албанцы приняли реформы и тоже стали назначаться жандармы из христиан. Ипек и Дьяковица молчали, по всей вероятности, выжидая дальнейших событий.

Но страх, внушенный албанцам прибытием Хильми-папи в Ускюб, скоро рассеялся. Все ожидали сильных мер и военных экспедиций; но когда увидели, что перемены совершаются медленно, к ним снова вернулось мужество. Уверяют, что лица, заинтересованные в поддержании волнений и сопротивления введению реформ, настойчиво твердили албанцам: «Чего вы боитесь? Вам ничего не сделают. О суровых мерах говорят только на смех». Лица, говорившие так, известны за ярых австрофилов; они всегда восхваляли могущество Австро-Венгрии и ее благосклонность к албанцам. Я не знаю, действовали ли они так по собственной инициативе, или под чужим влиянием.

Албанские вожди были очень недовольны реформами, которые должны были помешать грабежу сербского населения и благодаря которым они сделались господами обширного района. Эти-то два течения и породили дух оппозиции, с особенной силой разразившейся в Ипеке и Диаковице, где не было турецких войск и где оттоманские чиновники не пользовались никаким влиянием.

В течение марта было созвано большое собрание, на котором решено противиться реформам огнем и мечом. На это собрание прибыла депутация от султана, в состав которой вошел также албанский вождь Беран-Тсур. Присутствие последнего, вместо того, чтобы успокоить албанцев, только еще более подвинуло их на сопротивление, так как албанцы говорили: «Султан ведет с нами переговоры потому, что не думает применять к нам суровых мер. Следовательно, мы достаточно сильны и в состоянии, если хотим, противиться реформам. А мы желаем этого».

В то же время, всем албанцам, которые до сих пор приняли реформы, было послано приглашение взять обратно свое согласие и присоединиться к оппозиции. Прежде всего, с таким предложением обратились к призренским албанцам, страна которых гориста и недоступна для больших [497] масс войск. Если бы они восторжествовали в Призренском санджаке, то тоже самое повторилось бы и в Приштинском, т. е. на Коссовской равнине.

И действительно, в окрестностях Призрена поднялось сильное волнение. Албанцы уже объявили, что нападут на этот город, и русский вице-консул Тухолка должен был лично раздавать оружие сербскому населению для защиты. Когда получилось известие об этом событии и о том, что албанцы Ипека присоединяются к бунтовщикам, — Хемзи-паша, так удачно действовавший против коссовских албанцев, получил приказание идти в Призрен с большею частью митровицкого гарнизона. Хемзи-паша исполнил это приказание. Албанцы, с своей стороны, не исполнили угрозы атаковать город; но так как положение было неопределенное, то Хемзи-паша остался со своими войсками в Призрене. Уход его вызвал некоторое беспокойство по поводу ослабления Митровицы. Одно время говорили, что албанцы воспользуются отсутствием паши, чтобы напасть на город и прогнать русского консула. Но так как у коссовских албанцев не замечалось никаких серьезных сборищ, то надеялись, что спокойствие здесь не будет нарушено и что албанцы окончательно померяются силами с турецкими войсками в окрестностях Призрена.

Таково было общее положение дел, когда я решил покинуть Ускюб и продолжать свою поездку через Приштину, Митровицу и Новый Базар.


Цитата:
Я решил отважиться на поездку, немного [498] заинтересованный возможностью вернуться в Ускюб под конвоем албанцев, на глазах всех консулов и всех европейцев города. Такая перспектива, однако, не осуществилась. Никто меня не беспокоил. Только в Феризовиче железнодорожный полицейский комиссар, Эллеа-эфенди, человек злобный и страшно преследующий христиан, спросил у меня «нуфу» (другой род паспорта, вернее, акт о рождении). Я показал ему конверт, на котором по-турецки и по-французски было написано: «Приштинскому мутесарифу», и произнес имя Хильми-паши. Эллеа-эфенди тотчас же отвесил низкий поклон и исчез.

Еще накануне Хильми-паша представил меня албанскому вождю Беран Тсур, который был страшным угнетателем христиан, пока не сделался жандармским полковником приштинского округа. Это высокий и крепкий мужчина, с мясистым лицом и с маленькими, черными, пылающими глазами. Он был очень любезен. Хильми-паша объяснил ему, кто я, объявил, что я еду в приштинский санджак, и сказал, что он отвечает за мою жизнь. Беран Тсур сделал серьезное лицо и отдал честь по-военному, а потом низко поклонился мне. Хильми-паша сказал мне, что Беран Тсур поедет завтра утром со мной, но он не явился на вокзал, и я совершил переезд до Феризовича в обществе призренского мутесарифа и тетовского каймакама. Когда я вернулся в Ускюб, там ходили слухи, что Беран Тсур был вызван в Константинополь и задержан там. Позже мы видели его в составе третьей комиссии султана, посланной к албанцам. Тогда говорили, что он снова вошел в милость у султана.

В воскресенье вечером, около четырех часов вечера, пришла депеша от Щербины, которой он извещал, что вокруг Вучитрна собрались большие массы албанцев и грозят овладеть городом. Христианское население в опасности и необходимо принять меры к его защите. Получив такую депешу, Машков тотчас же отправился к Хильми-паше. Он был еще у него в семь часов, когда я пришел проститься с главным оттоманским инспектором в Румелии. Позже я узнал, что результатом этого свидания было то, что Хильми-паша приказал немедленно же отправить один батальон из Ускюба в Вучитрн, а другой из Салоник в Митровицу. И действительно, на следующее же утро, до отхода нашего поезда, из Ускюба выступил батальон войск. Здесь я должен заметить, что в Ускюбе, в известных сербских [499] кругах, не придавали большого значения сборищу албанцев близ Вучитрна и полагали, что оно рассеется, не причинив никакого зла. Поэтому я решил держаться прежнего маршрута: ехать сначала в Приштину, лежащую на пути, а потом в Митровицу. Правда, это было первое, совершенно неожиданное, тревожное известие из Коссова. С другой стороны, все были уверены, что после урока, данного албанцам в Дренице, коссовские албанцы не осмелятся ничего предпринять.


Цитата:
На вокзале в Орханиэ, налево от деревни, близ большой, круглой средневековой башни, нас осадила толпа детей, предлагавшая цветы, преимущественно фиалки. Количество цветов не бралось в расчет. Маленькие продавцы неизменно просили за свой товар одну металлическую монету (две копейки). Как девочки, так и мальчики одинаково носили широкие турецкие панталоны и короткие блузы. Отличались они только тем, что девочки были с открытой головой или повязаны .платком, а мальчики носили красные фески или кетчу, — белый албанский головной убор, покрывающий макушку головы. Мы простояли десять минут. Все это время мимо окон вагона взад и вперед сновала детвора, предлагая [504] нам свои букеты. Наконец, поезд тронулся. По дороге нам встретилась еще одна гора, которую мы проехали тоннелем, а затем мы выехали на Коссовскую равнину. Через несколько минуть наш поезд остановился у феризовичского вокзала. Это был первый город Старой Сербии.

Ферисович — большой коммерческий и стратегический центр. Здесь сходятся дороги из Митровицы на северо-восток, на Ускюб (юго-восток), на Призрен (юго-запад) и Жилханэ (северо-запад). В городе в настоящее время насчитывают 10,000 жителей, албанцев и сербов. Между албанцами двадцать католических семейств, имеющих своего священника. Патер этот — высокий, толстый мужчина, с красными щеками, носит красную феску и длинное пальто, закрывающее его священническую одежду. Говорят, что он главный подстрекатель албанских мусульман против сербов. Он же так энергично воодушевляет полицейского комиссара Эллеаса-эфенди, преследующего всех сербов, особенно же учителей, которые вынуждены проезжать через Феризович, чтоб попасть из Коссовской равнины в гористую глубь Старой Сербии, главным образом на второе плато, называемое Метохия и лежащее параллельно Коссовскому полю, от которого отделяется высокими горами. Плато это начинается у Призрена и тянется через Диаковицу до самого Ипека.

Эллеас держит арестуемых им сербов по нескольку дней, пока не убедится в их невинности. Иногда даже суды вынуждены бывают делать ему выговор за чрезмерное усердие. Каждый раз, как свершается убийство серба, Эллеас вместо того, чтобы искать убийцу-мусульманина, начинает утверждать, что убийство совершено сербами и арестует наиболее уважаемых лиц среди православных и мучит их в тюрьмах. Однажды на суде разбиралось подобное дело. Эллеасу-эфенди предложили привести доказательства своего обвинения против арестованных сербов. Но он ничего не мог сказать и только упрямо твердил, что они сербские и русские шпионы. Тогда взбешенный судья сказал: «Что ты все виляешь! Если ты ничего не знаешь, то убирайся!» — и прогнал его.

Однажды, думая, что он напал на след сербского заговора в корреспонденции призренского митрополита Никифора, Эллеас захватил его письма, адресованные священникам, и представил их приштинскому мутесарифу, в качестве компрометирующих документов. Мутесариф тотчас же, не вскрывая, возвратил их митрополиту с глубокими [505] извинениями.


Цитата:
Ферисовичские албанцы очень своевольны и легко возмущаются. Они опасны не только для сербов, но и для турецких властей. В прошлом году они восстали против приштинского мутесарифа, который не соглашался на их просьбу Дать им отдельный каймакамат, что избавило бы их от необходимости ходить к Приштину за различными документами и для совершения актов, в чем они часто нуждаются. [506] Албанцы собрались в большом числе и грозили напасть на Приштину, но рассеялись, как только в город пришли войска. Во время этого возмущения они просили у сербского консула в Приштине помощи и поддержки, обещая за это хорошо относиться к сербам; консул отказал, так как они и раньше давали такие же обещания, но не сдерживали их. Вообще, когда у албанцев происходили столкновения с турецкими властями, они часто обращались к Сербии и Черногории, прося их заступничества перед Турцией, причем обещали защищать от других албанцев — сербов Старой Сербии, говоря, что они сербофилы. Некоторые из них ездили даже в Цетинье и Белград просить князя Николая и короля Александра о заступничестве перед султаном. Иногда сербские государи ходатайствовали за них и добивались помилования осужденных албанцев, но албанцы никогда не были благодарны им за это.

Начиная от Ферисовича, тянется знаменитая Коссова равнина, которая скорей представляет плато, так как она поднимается на 700-800 метров над уровнем моря. Посредине ее прорезывает река Ситница, которая протекает вдоль железной дороги. Вдали, по обеим сторонам виднеются окружающие ее горы. На равнине живут сербы, в горах албанцы. По ночам албанцы спускаются с гор и грабят сербские деревни. Близ Приштины начинают появляться холмы. Здесь произошла великая битва в 1389 году, повлекшая за собой падение сербского государства. На полпути между Ферисовичем и Приштиной поезд останавливается на станции Липлиан, — древней римской колонии, ныне заселенной исключительно сербами. Здесь находится церковь, самая древняя в Старой Сербии. Она построена еще во времена римлян. Это — длинное четырехугольное здание, с узкими окнами, увенчанное едва заметным маленьким крестом, чтобы не раздражать турок.

В продолжение всего пути, начиная от Ферисовича и даже Орханиэ, мы видели группы албанцев, от 10 до 50 человек, которые, с ружьями в руках и опоясанные патронами, шли параллельно железной дороге, направляясь в Приштину и в Митровицу. Все это рослые молодцы, с тонким и гибким телом, как у кошки или тигра, привыкшие прыгать по своим крутым склонам. Фигуры их суровы; взгляды дикие, то вспыхивающие страстным своеволием, то застывающие в холодном бесстрастии. Лица у них довольно выразительны, но бледны и бесчувственны, как на [507] портретах профессиональных преступников. Походка прямая и медлительная. У женщин еще более страшный вид. Лица не так суровы, но более жестки и более бесстрастны. Когда они смотрят на чужеземца (европейца), во взгляде их светится столько же ненависти, сколько и презрения. Говорят, что они еще фанатичней мужчин.

Все это казалось мне более интересным, чем внушающим беспокойство. Меня предупреждали, что албанцы далеко не овцы, что они всегда вооружены и всегда готовы нанести удар, но я не видел ничего ненормального.

Поезд прибывает в Приштину. Вокзал полон вооруженных албанцев. Меня встречает драгоман посольства со своим кавасом, высоким молодцом, вооруженным с головы до ног. Драгоман извиняется, что консул не приехал сам на вокзал, но он ничего не говорит мне, что произошло вчера в Вучитрне и что готовится в Митровице, иначе я немедленно же уехал бы в этот город. Начальник станции не знал, что я должен был остановиться в Приштине. Два дня спустя он рассказывал мне, что один журналист, по имени Повольный, уехал в самый день боя из Ускюба в Митровицу, и что он, по всей вероятности, убит, так как его не видели в Митровице.


Цитата:
Кавас сидел рядом с кучером и держал в руках ружье, готовый стрелять при малейшей опасности. Я спросил о причине такой предосторожности. Тогда драгоман сказал, что вчера албанцы взяли Вучитрну, прогнали сербских жандармов и мучили горожан. Беглецы явились в Приштину, и консул занят теперь составлением телеграмм, почему и не мог явиться на вокзал. Сегодня готовится нападение на Митровицу. Албанцы, которых я видел на вокзале, все находятся на пути к этому городу. Опьяненные вчерашним успехом, они громко говорят, что прогонят всех европейцев. Ежеминутно можно встретить группу албанцев, которые, при таком возбужденном состоянии, могут очень дурно отнестись к только что прибывшему европейцу. Можно представить себе, с каким интересом осматривал я горизонт, хотя был страшно взбешен, что упустил поезд, шедший в Митровицу. Я утешал себя тем, что албанцы не осмелятся напасть на Митровицу, где стоят войска и что я не опоздаю.

[508] После полуторачасовой езды мы приехали в Приштину.


Цитата:
Перед консульством стоит густая толпа. Внутри тоже все переполнено всевозможными людьми. Говорят о вчерашнем событии. Я видел много очевидцев того, что произошло, а также прогнанных жандармов-сербов. Вот как было дело.

В воскресенье, после полудня, собравшиеся вокруг Вучитрны албанцы ворвались в город и с криками и угрозами переполнили улицы. Численность их была так велика, что они не могли все вместиться в городе, и часть их продолжала окружать последний. Силы албанцев пытались определить по числу знамен. Знамен было пять; так как около каждого знамени собиралось от тысячи до тысячи двухсот человек, то в общем это давало пять или шесть тысяч человек. Албанские вожди направились к субпрефектуре с целью перебить жандармов-христиан, находившихся там в числе пятнадцати человек. Как только заметили их приближение, турецкие жандармы предложили христианам оставаться в своей комнате и не показываться, чтобы не раздражать албанцев. В случае же, если албанцы проникнут в дом, они будут защищаться. Турецкие же жандармы, в числе двадцати пяти человек, вышли из дому и стали перед входом с ружьями в руках.

Всякий раз, как албанцы приближались с намерением ворваться в дом, жандармы вскидывали ружья, готовясь дать залп, и те отступали назад. Прибыл каймакам и предложил албанцам удалиться. Последние ничего не хотели слушать и только кричали, чтобы им выдали христиан-жандармов, которых они будут судить. Каймакам отказал в этом. Албанцы стали требовать, чтобы их заставили выйти и вступить с ними в бой, чтобы показать, как райя умеет владеть оружием. Каймакам не соглашался; но так как албанцы начали терять терпение и выражали даже желание поджечь дом каймакама, последний согласился, наконец, обезоружить христиан, но только на том условии, что албанцы дадут «бесса» — клятву, что не сделают им никакого зла. Албанцы поклялись. Тогда каймакам сказал им следующую речь: «Хорошо, я их обезоружу. Но что мы будем делать с их ружьями? Я не могу оставить их у себя, так [509] как они не принадлежат мне; вы тоже не можете их взять, ружья эти царские, и никто не имеет права владеть ими, так как это значило бы обокрасть султана».

Наконец, взаимно пришли к соглашению, что двадцать пять вооруженных албанцев эскортируют пятнадцать жандармов-христиан до Приштины, где они сдадут ружья мутесарифу. который их дал им. Так и сделали. Приблизившись к Приштине, албанцы, не смевшие войти в город из опасения, что их арестуют, отдали ружья христианам и приказали отдать их властям. Но мутесариф, когда ему объяснили дело, отказался принять ружья и объявил пятнадцати сербам, что они по прежнему остаются жандармами, и что как только спокойствие будет восстановлено, он отошлет их в Вучитрн.


Цитата:
Едва уладилось это дело, как возникло новое.

Хильми-паша для блага христианского населения решил, что впредь сельская стража будет избираться поселянами, а не назначаться властями. Таким образом, христиане будут сами себя охранять.

Это было не "новое дело", а как раз ровно та вещь, которую принуждали Хильми-пашу делать в Македонии, в рамках устраиваемых там реформ. Он был дожен передать и часть жандармской власти в Македонии местным христианам.

Цитата:
В одной сербской деревне близ Приштины был раньше сельским стражем один очень жестокий и злой албанец. Вследствие различных настояний он был прогнан властями. Пользуясь тем, что теперь сельская стража назначается не властями, а самими поселянами, он явился в деревню с несколькими албанцами, своими соплеменниками, и сказал поселянам: «Вы будете просить мутесарифа, чтобы он назначил меня сельским стражем, иначе мы вас всех перебьем. Но, смотрите, настаивайте и просите как можно лучше, чтобы он вынужден был исполнить ваше желание, так как мы будем знать, достаточно ли хорошо вы просили».

Несчастные поселяне, еще не забывшие ужасов этого разбойника, пришли страшно перепуганные к сербскому консулу и просили его избавить их от этого назначения. Консул посоветовал им объяснить дело мутесарифу, но они отказались. «Беда нам будет тогда», — говорили они. — «Как же вы хотите, чтобы я спас вас, когда вы сами просите об его назначении?»—спросил консул. — «Мы вынуждены так поступить, — был ответ, — но вам многое известно, и вы должны спасти нас от такого положения».

Консул и я — мы вместе отправились к мутесарифу. Мутесариф — толстый мужчина с добродушной фигурой; говорит он громко, приятным убедительным тоном, причем сильно жестикулирует. Узнав о письме Хильми-паши, [510] он низко поклонился мне. Завязался разговор за чашкой кофе и за сигарами. Когда мы остались одни, консул объяснил мутесарифу дело с сельским стражем-албанцем и просил не исполнять просьбы поселян. «Несколько минут тому назад, — ответил мутесариф, — эти сербы вышли из моего кабинета. Они молили меня об этом назначении. Заметив в них какое-то беспокойство, я сказал: «Вы боитесь! Вам грозили. Расскажите мне, в чем дело». — «О, нет, — ответили они, — нам никто не грозил. Мы по собственному желанию просим назначить его сельским стражем. Он такой добрый и честный. Никто лучше его не будет охранять нас». Я сказал им, что не могу утвердить его, так как он отрешен от должности за вымогательство, а я на этот счет имею самые строгие распоряжения свыше. Тогда они объявили, что пойдут просить Хильми-пашу. Я, с своей стороны, тотчас же телеграфировал паше, чтобы он их не слушал. А пока я посадил негодяя в тюрьму за совершенные им недавно грабежи. Пока он сидит в тюрьме, сербам нечего бояться».

Мы оба поблагодарили мутесарифа за его умное и справедливое отношение к этому делу. Затем, мы спросили его, что делается в Митровице. Мутесариф ответил, что он с четырех часов не получал телеграмм из этого города. Мы ушли от него около четырех часов пополудни.


Характерный случай. Терроризировали христиан Македонии, разумеется, не одни только болгары - это делали и турки, и албанцы, пользуясь тем, что у них прав и свобод было гораздо больше (например, им было гораздо проще без проблем ошиваться на виду людей с оружием). Проблема с болгарами не в том, что они там тогда были одни такие, но в том, что они, в отличие от албанцев действоовали против своих единоверцев.

Цитата:
После прогулки по городу, около пяти часов, нас официально известили, что в Митровице произошел бой и что войска стреляли из пушек. Эта весть поразила нас, как громовой удар. Мы были перепуганы и колебались между надеждой и страхом. Утром ходил слух, что войска Митровицы, ослабленные в числе (их оставалось около тысячи человек) и обескураженные уходом Хемзи-паши в Призрен, не будут драться с албанцами. Несколько успокаивал тот факт, что слышались пушечные выстрелы, а албанцы вообще страшно боятся пушек. Тем не менее, мы спрашивали себя, не стреляют ли из пушек потому, что положение сделалось критическим, а потому достаточно ли будет турок для спасения города? К вечеру мы потребовали дополнительных сведений, но мутесариф сам не имел их. Пронесся слух, что от Призрена идут албанцы и что ночью они атакуют Приштину. Турецкое население начало уже запирать лавки и вооружаться.

Мусульманское начальство собралось у мутесарифа на совет, как поступать. В сербском консульстве осмотрели [511] прочность стен, причем убедились, что они не могут противостоять пулям. Тем не менее, мы решили не уходить по требованию албанцев. В восемь часов триста всадников галопом выехали из города. Говорили, что они едут на разведки по призренской дороге. Но ничего подобного не было. Они направились в Митровицу, куда и прибыли на следующее утро крупною рысью.

Утром прибыли к нам некоторые лица из Митровицы, которые сообщили нам, что битва была кровопролитная и что албанцы рассеяны. Кроме того, они привезли нам целую массу легенд. Вся заслуга успеха принадлежала Щербине. Это он командовал артиллерией, он же навел первую пушку, выстрелом которой убило четырех албанцев, после. чего остальные начали обращаться в бегство. Все были довольны. Пили шампанское за здоровье Щербины — артиллериста Щербины, генерала Щербины!

Все успокоилось. Христиане ходили уверенно, мусульмане были сдержанны.


Цитата:
Только когда мы выезжали за город, с целью посетить церковь сербского короля Милутина Грачаницы; где на образах у святых выколоты глаза турецкими штыками


Характерное поведение фанатичных мусульман. В исламе запрещено изображать живых людей, и мусульмане всегда стараются такие изображения повредить, стереть или уничтожить. Аналогичные примеры вандализма есть и в церквях и часовнях некогда греческого Понта.

Цитата:
, три албанца пытались прицелиться в экипаж, в котором сидел я с драгоманом, но они не стреляли. В среду шел поезд в Митровицу, и я уехал с ним в этот город. ... От Приштины до Митровицы около двух с половиной часов езды. Мы быстро промчались мимо Вучитрна, и вот мы в Митровице.


Ранение Щербины:

Цитата:
В Митровице.

Равнина суживается, и наш поезд останавливается перед скалой. С левой стороны и спереди нас окружают высоты, налево речка Ситница. Мы выходим из вагонов. Направо, на выступающей вперед высоте, виднеются палатки и пушки. Это главная турецкая позиция. В Митровице всего [512] только три извозчика. В одно мгновение ока они были разобраны и нам пришлось дожидаться их возвращения. Мы пользуемся этим временем и наводим справки, действительно ли ранен русский консул. Какой-то человек в европейском платье и с феской на голове, — знак, что он принадлежит к числу турецких подданных, — подошел к нам и старался узнать, кто мы и откуда. Приехавший со мной драгоман сербского консульства в Приштине стал его расспрашивать о Щербине. Тот с видимым удовольствием ответил, что Щербина был ранен пулей в живот, когда шел поздравить турецкие войска с тем, что они хорошо держали себя во время боя. Позже мы узнали, что это был агент австро-венгерского консульства в Ускюбе, получающий по восьми дукатов в месяц.

Не было сомнения, что зловещая весть справедлива. Мы спешим в русское консульство. Поднимаемся по дороге, ведущей на высоты.


Цитата:
Я вошел в рабочий кабинет, где увидел Жака-пашу, который спал одетым на диване. Он тотчас же встал и мы заговорили о болезни Щербины. «Рана опасна, но не смертельна, — сказал он мне — Что же касается операции, то мы не можем ее сделать, так как раненый слишком сильно страдает, и мы не можем как следует осмотреть рану. Я сильно рассчитываю на его комплекцию и надеюсь на благоприятный исход».


Цитата:
Доктор вышел из комнаты. Я последовал за ним и увидел в спальне, на железной кровати, страдающего мученика Черные волосы и борода обрамляли его лицо. потемневшее от страданий и потери крови и резко выделявшееся на белом белье Я поклонился; Щербина ответил на мой поклон. Вмешался доктор и объявил мне, что больной слишком слаб и что не следует заставлять его делать усилия. И действительно, все, видевшие Щербину, замечали по его слабому голосу, по быстроте, с какою он говорил, и по сжатию челюстей, какие усилия он употреблял, чтобы скрыть от посторонних свои страдания.

Я оставил консульство и отправился в свой отель


Цитата:
Базарная улица налево ведет к префектуре, а направо — в сербский квартал и заканчивается ситницким мостом, где происходил самый горячий бой с албанцами. Я собрал самые подробные сведения об этом событии. Вот как было дело.

В понедельник утром албанцы, упоенные успехом у Вучитрна, стали прибывать группами от тридцати до пятидесяти человек на равнину, находящуюся на другом берегу Ситницы, против Митровицы и турецкого лагеря. В тоже время замечено было скопление албанцев на высотах, лежащих на запад от Митровицы, где идет дорога из Ипека. Сообразно с обстоятельствами, Саид-бей занял позицию на гребне, через который идет дорога в Митровицу, — позицию очень выгодную, так как здесь высоты образуют полукруг, что позволяло обстреливать большое пространство. Он поставил там шесть орудий и выкопал траншею на четыреста человек. С той же стороны, у въезда в Митровицу, он раскинул несколько палаток пехоты. Со стороны же Ситницы он поставил двенадцать пушек и сосредоточил пехоту для защиты ситницкого моста. Здесь были вырыты три траншеи: одна — на севере, от моста по берегу, где находились албанцы: две других — по обеим сторонам моста на митровицком берегу.

Около полудня, уже вся долина Ситницы пестрела албанцами в их панталонах в обтяжку, коротких куртках, и круглых белых шапках. Албанцы остановились в двухстах саженях от моста и держали совет. В городе их прибытие вызвало страшное волнение. Мусульмане запирали лавки и вооружались, чтобы присоединиться к албанцам, когда они ворвутся в Митровицу, и принять участие в изгнании заптиев-христиан и русского консула. Сербы, [516] видя грозящую опасность, начали баррикадировать дома. Саид-бей послал к албанцам парламентера, прося их удалиться, но те отказались исполнить это требование.

Щербина, с своей стороны, понимая опасность, вышел посмотреть, приняты ли все меры для охранения христиан. В ту минуту, когда он выходил из консульства, к нему подошел какой-то сербский монах с просьбой визировать паспорт. — «У меня нет времени, — ответил консул. — Я должен спасти тысячи христианских жизней, которые находятся в опасности».

Саид-бей боялся, что албанцы, пользуясь темнотой, ворвутся ночью в город при содействии митровицких мусульман. По всей вероятности, таково и было намерение албанцев. Корреспондент «Neue Freie Presse», г. Гебауэр, глубоко сожалевший, что по албанцам стреляли, утверждает в своем журнале, что было преступно стрелять в албанцев прежде, чем они произвели нападение, так как Митровица, окруженная с севера Ибаром, с востока Ситницей, а с юга высотами, на которых расположен турецкий лагерь и русское консульство, была достаточно гарантирована от взятия приступом. Это неправильно. Во-первых, потому, что Митровица доступна и открыта с запада со стороны равнины, расстилающейся между Ибаром и южной высотой, а затем, самый бой показал, что огонь был действителен только потому, что солдаты могли целиться при дневном свете, чего нельзя было бы сделать в темноте.

На этом основании Саид-бей решил, что невозможно позволить албанцам остаться близ Митровицы на ночь, и он лично делает последнюю попытку убедить их. В это время Щербина идет на ситницкий мост, в двухстах саженях от которого стояли албанцы. Находившийся при нем жандарм-албанец Гассан умолял его уйти отсюда, так как он рискует быть убитым, но Щербина продолжал осматривать неприятельскую позицию, после чего поднялся на южные высоты. Саид-бей тоже вернулся после своей бесплодной попытки переговоров и тотчас же приказал открыть артиллерийский огонь.

Было три часа пополудни. Первый выстрел, предназначенный испугать албанцев и обратить их в бегство, был направлен выше их голов. Но вместо того, чтобы скрыться в горы. что албанцы сделали бы, если бы не имели намерения овладеть Митровицей, как уверяет корреспондент «Neue Freie Presse», они с диким криком, массой, [517] устремились на мост, с целью проникнуть в город. Даже пушечный выстрел был бессилен остановить их. Имея во главе Бейто, адъютанта Иссы Болетинаца и самого страшного разбойника, албанцы, с криком: «Кто истинный турок и сын турка — вперед!» стремительно бросились на мост. Передовые албанцы, с Бейто во главе, уже достигли почти половины моста, когда солдаты, находившиеся в траншеях близ моста, открыли по ним сильный огонь залпами. Эта пальба произвела поражающий эффект. В одно мгновение равнина была покрыта албанскими телами. Бейто и его друзья были убиты на месте. Двенадцать албанцев передовой группы, среди которых находился один старик, остались целы и немедленно сдались. У некоторых из них оказались мешки, предназначенные для добычи. Даже неделю спустя после битвы, на этом месте видны были следы крови, и множество албанских жен приходило сюда оплакивать своих и проклинать чужеземцев.

Остальные албанцы рассеялись и пытались укрыться за мельницей, стоявшей близ моста, но несколько гранат, посланных в этом направлении, скоро выгнали их оттуда. Отступая, албанцы стреляли по турецкой пехоте и артиллерии. Каждый раз, как группа албанцев выходила из-за прикрытия, среди них разрывалась граната, — и тотчас же два, три человека падали, некоторые медленно тащились недолгое время и затем опускались на землю, а другие большими прыжками бежали в горы. Часть албанцев, не участвовавшая в атаке моста, все время стреляла по батарее, в надежде отвлечь внимание артиллерии от своих соплеменников, но безуспешно, хотя некоторые их пули долетали до русского консульства. Далее на юг отряд турецких солдат выкопал траншею для защиты вокзала и тоже хотел открыть огонь. Железнодорожные служащие умоляли не делать этого, чтобы не вызвать ответного огня албанцев по вокзалу, где женщины и дети, видя опасность, испускали отчаянные крики. Скоро последние албанцы рассеялись, хотя и поддерживали огонь всю ночь. Бой длился два часа; артиллерийский огонь — тридцать пять минут. Орудия выбросили восемьдесят четыре гранаты и заряда шрапнели.

На западной стороне Митровицы бой был не так продолжителен. Албанцы, появившиеся перед турецкой позицией, не атаковали ее, но шли все на север, с целью проникнуть в Митровицу со стороны долины, тянувшейся по берегу Ибара. Заметив с этой стороны опасность, турецкий командир [518] открыл по всей линии артиллерийский огонь. Албанцы остановились и, после слабого сопротивления в течение двадцати минут, скрылись в горы.

Митровицкие мусульмане были взбешены таким результатом битвы и не переставали твердить: «Дураки! Отчего они не пришли ночью?» Никто не мог определить мне потери албанцев; у турок же был убит один только солдат. По частным турецким сведениям из трех нападавших албанских племен — Шалия и Лаб со стороны Ситницы и Дреница со стороны Ипека—племя Шалия потеряло 260 человек убитыми и 150 ранеными. По вычислениям, сделанным железнодорожными служащими, всех убитых было 317 человек; число же раненых неизвестно Неизвестность потери объясняется тем, что албанцы всю ночь подбирали своих убитых, чтобы Саид-бей не узнал, какие деревни принимали участие в нападении, и не арестовал бы потом сообщников. Одна деревня, все здоровое население которой шло против императорских войск, находится совсем близко от Митровицы. Во все время, пока я пробыл в Митровице, оттуда никто не выходил. Деревня эта была как бы терроризована. Турецкие же солдаты, даже неделю спустя после боя, во время своих экскурсий, находили тела в лесу.


Цитата:
На другой день после битвы распространился слух, что албанцы Ипека и Дьяковицы идут отомстить за вчерашнее поражение. Саид-бей с раннего утра выслал разъезды на дорогу в Ипек. Разъезды эти вернулись, не встретив албанцев. Тогда Саид-бей решил отправиться лично. Щербина тотчас же объявил, что будет сопровождать его. По дороге Саид-бей получил от Хильми-паши шифрованную депешу и вернулся, чтобы прочесть се Он отдавал соответствующие приказания, как вдруг услышал сильную перестрелку. Саид-бей вышел на ипекскую дорогу и увидел раненого консула. Рассказывая мне об этом, Саид-бей был страшно взволновав. Рассказ свой он закончил словами: «Какой позор! И это сделал солдат!» Я старался успокоить его, говоря, что нельзя всю армию делать ответственною за этот поступок, что войска достаточно выказали в понедельник свое отношение к долгу. Саид-бей покачал головой и возразил: «Бой — это простой долг солдата. Войска сделали только то, что должны были сделать. Но покушение солдата на убийство... Какой позор! Какой позор! Отчего я не мог идти [519] с консулом! Может быть, мое присутствие помешало бы совершиться этому несчастью».

Казак передавал мне следующее: «В среду утром, после боя, барин сказал мне: «Одевайся, Григорий! Мы пойдем на рекогносцировку». Я ответил ему: «Не ходите лучше! Здесь люди злы, как звери, и с вами может случиться несчастье». Другие служащие при консульстве тоже умоляли его не ходить, но он ничего не хотел слушать. Около полудня барин сказал мне: «Ты можешь отдыхать: мы не пойдем сегодня». Мы были очень довольны и уже успокоились, как вдруг около пяти часов барин снова позвал меня и объявил, что мы сейчас же отправляемся. Кавас Гассан тоже пошел с нами.

Мы шли по дороге, ведущей в турецкий лагерь и на ипекскую дорогу. Барин один шел впереди, с подзорной трубой в руке, которую ежеминутно подносил к глазам. За ним шел живший в Митровице серб, Трифа Попадич, находившийся в дружеских отношениях с консулом; за ним — я с кавасом. В некотором расстоянии от нас шел полицейский офицер с жандармом и три солдата; еще дальше — военный полицейский с двумя солдатами».

Щербина, как всегда, шел в сопровождении своего конвоя. По дороге встречались солдаты, шедшие из лагеря в город и обратно. Равняясь с консулом, они отдавали честь ружьями. Консул подносил руку к фуражке и кланялся. Таким же образом встретился и капрал Ибрагим Халит, уже три года служивший в войсках. Он шел из лагеря. Поравнявшись с консулом, Ибрагим схватился за ружье. Щербина, думая, что он, как и другие, хочет отдать честь, спокойно прошел мимо, приложив руку к фуражке. Ибрагим же быстро опустил ружье и выстрелил. Это было делом одной секунды. Консул был поражен в спину. Пуля вошла приблизительно около правой золоченой пуговицы его сюртука и вышла около левой. Щербина сделал еще два шага; потом колени его подкосились, и он упал на руки Трифе Попадичу. «Меня убили!» — сказал он. Трифа ответил: «Нет, неправда». Казак выстрелил из револьвера в убийцу; тот ответил ему ружейным выстрелом и бросился бежать по склону горы. Убийца спускался прыжками; пользуясь малейшим прикрытием, он стрелял по турецкому конвою консула, который, в свою очередь, открыл по нем огонь. Находившиеся в лагере войска, видя бегущего албанца [520] (албанцы, находясь на военной службе, носят свой национальный костюм), тоже стали стрелять в него. Их примеру последовали и солдаты, стоявшие внизу, в домике. Наконец, Ибрагим, раненый в руку, упал и был тотчас же схвачен.

В Митровице слышали беглую перестрелку, но думали, что это нападают ипекские албанцы. Находившаяся вчера на этой стороне батарея тотчас же прискакала марш-маршем занять позицию. По дороге встретили раненого консула. Офицеры соскочили с лошадей и стали помогать нести его. Прибыл Саид-бей посмотреть, что такое происходит и узнал о грустном происшествии. Вдали вели уже убийцу. Саид-бей тотчас же начал бить его хлыстом и кричать: «Что ты сделал? Зачем ты стрелял в консула? Кто приказал тебе стрелять?» Связанный убийца сжал зубы и ничего не отвечал. Командир продолжал наносить ему удары и повторял свои вопросы. Наконец, убийца сказал: «Вчера, во время битвы, убили моего брата, и я хотел отомстить». — «Неправда! Ты лжешь!» — возразил Саид-бей, снова нанося ему удары. Убийцу отвели в тюрьму. На следующий день он сознался, что на убийство его подстрекнул один бакалейщик, по имени Гуссейн Махмуд, жаловавшийся, что не находится человека, который освободил бы народ от русского консула — причины всех зол. Гуссейн так часто твердил это, что Ибрагим, наконец, вскричал: «Я буду мстителем!» Бакалейщик возразил: «Полно! Ты слишком труслив для этого». — «Нет, нет, я убью его! Только как я узнаю его?» — “Это очень ясно, — заметил Гуссейн, — он носит шапку с козырьком, и за ним ходит черкес». В эту минуту проходил помощник начальника станции, итальянец из Генуи, очень любезный молодой человек. Убийца заметил его французское кепи и прицелился в него. Гуссейну пришлось удержать его и объяснить, что это не консул. На следующий день Ибрагим встретил Щербину на Ипекской дороге и совершил свое преступление.

Вот любопытный рассказ по поводу этой встречи, слышанный мною в Митровице, но справедливость которого в разговоре с турецкими властями я не мог проверить, так как турки офицеры и солдаты очень недоверчиво относятся к расспросам, имеющим характер не простого разговора, но расследования. Мне говорили, что турки рассказывали, что Ибрагим весь день находился в сильном нервном возбуждении. Вероятно, под влиянием вчерашнего разговора, он ежеминутно собирался оставить лагерь и идти [521] в город искать консула. Начальство говорило ему, что ему незачем идти в город и что он должен оставаться на месте. Вечером, увидев приближавшегося консула, Ибрагим схватил ружье и, несмотря на приказание начальства, желавшего остановить его, быстро пошел навстречу Щербине. Если этот рассказ справедлив, то очень жаль, что начальники и другие солдаты не продолжали преследовать его, хотя бы криками, что, без всякого сомнения, обратило бы внимание Щербины и его конвоя.

Насколько во всем этом происшествии играл роковой случай, ясно видно из рассказа другого очевидца — серба, сопровождавшего консула. Рассказ этот я слышал накануне моего отъезда. «Эта каналья снял ружье, но вместо того, чтобы отдать им честь, направил его в барина. Тот с удивлением смотрел на него». — «В таком случае, — заметил я. — консул видел, как убийца целился в него?» — «Да, как и мы все; только это длилось одно мгновение». — «Это безразлично! Раз вы это видели, вы должны были броситься на убийцу. Это смутило бы его, и выстрел не был бы так верен, так как он невольно оглянулся бы на вас». — «Нам не пришло это в голову. Мы все двинулись, чтобы защищать консула. Трифа Попадич, бывший ближе всех к консулу, едва успел сделать шаг вперед, как в одном сантиметре от его живота просвистала пуля».

Кто знает, как бы все эго произошло, если бы спутники Щербины, вместо того, чтобы бежать вперед, с криком оросились на убийцу?

Раненого Щербину очень неловко несли в консульство. Несшие его люди не были госпитальными служителями и немилосердно трясли несчастного. Как сам Щербина после говорил, он ужасно страдал от толчков и грубого прикосновения к ране, но он до такой степени владел собой, что люди говорили, что он почувствовал боль только тогда, когда его положили на кровать.

Это происшествие произвело самое глубокое впечатление на население Митровицы. Христиане были в отчаянии и не хотели этому верить. Одна сербка, шедшая в консульство справиться о Щербине, — со времени его приезда, сербы постоянно приходили повидать его или поздороваться с ним, — встретилась по пути с тем же мусульманином, австро-венгерским агентом, (обязанным сообщать в ускюбское консульство, что делается в Митровице), который первый заговорил с нами на вокзале. Он обратился к ней и сказал: «Консула убили, и [522] хорошо сделали! Чего он шлялся всюду, вместо того, чтобы сидеть в своем консульстве!» — «Ты лжешь! Это неправда», — ответила женщина. Скоро она увидела сцену, происходившую между Саидом-беем и убийцей. В консульстве она узнала остальное и тотчас же побежала в город, где со слезами объявила эту весть сербам. Как только это событие сделалось известным, сербские дома наполнились женским и детским плачем. Такое настроение царило в Митровице до дня отправки тела. Один серб говорил мне: «Мне это до такой степени тяжело, что я готов схватить себя за горло и задушить». Другой прибавлял: «Лучше бы дали в понедельник ворваться албанцам. Пускай мы все погибли бы! Это было бы легче, чем видеть, как гибнет человек, явившийся защищать нас. В Европе, никто никогда не обращал ни малейшего внимания на наши страдания. Он один пришел защищать нас, — и вот его убивает дикий албанец. Какие мы несчастные!» В церкви почти ежедневно служились молебны об исцелении Щербины.

Среди мусульман этот случай тоже произвел впечатление. Одни из них, — честные, т. е. не очень злые, — говорили: «Теперь наша империя погибла. Московский царь придет отомстить за смерть своего консула и отнимет у нас нашу страну». Другие, австрофилы, распространяли слух, что не Россия, а Австро-Венгрия захватит страну. Она-де имеет право на это в силу ст. 25 Берлинского трактата. До сих пор Россия противилась этому, но теперь, раздраженная тем, что турецкий солдат убил ее консула, она, чтобы отомстить, позволит Австро-Венгрии овладеть этой страной.

Турки с грустью выслушивали это, но албанцев, по-видимому, это нисколько не беспокоило, и они даже были довольны. Утром три наиболее уважаемых мусульманских семейства бежали из Митровицы в предвидении грядущих событий. Среди же оставшихся замечалось радостное настроение. Свершилась кровавая месть за бой понедельника. Албанец, когда совершит кровавую месть, чувствует себя триумфатором. Он устраивает большой праздник и радуется со своими друзьями. Совесть его спокойна и он приобретает уважение всего племени. Человек же. не отомстивший кровью за кровь — трус. Никто не верит, что он поступил так из чувства человеколюбия, а не из трусости. Когда албанец стареется и приближается к смерти, он отпускает бороду, что служит знаком почтенности, и тогда уже никому не делает зла, так как посвящает себя Богу. Случается иногда, что и молодые албанцы поступают [523] так же из религиозного чувства. Они не пользуются уважением. Никто не верит, что они поступают так по религиозному чувству; о них говорят: «Он — трус! Он боится, чтобы кто-нибудь не сделал ему зла, а потому дал обет самоотречения».

На другой день после покушения на жизнь консула, мусульмане вооружились и стали советоваться, как отпраздновать им убийство Щербины. Одни кричали среди базара «Надо перебить всех христиан! Стреляйте в них!» Другие говорили: «Нет, прикажем только в знак торжества закрыть базар». Сербы, перепуганные угрозами, отправили к Саиду-бею депутацию, которая предупредила его о том, что делается, и сообщила, что все сербы собираются бежать из города. Саид-бей тотчас же энергично заявил, что, пока он командует городом, он не потерпит, чтобы кто-нибудь мог сказать, что жизнь и имущество христиан не находятся в безопасности. Он запретил кому бы то ни было бежать из Митровицы и отдал по войскам приказ, чтобы по улицам днем и ночью ходили патрули. Так было сделано, — и спокойствие восстановилось. Никто не стрелял в христиан, и базар не был закрыт.

Радость албанцев значительно уменьшилась, когда они узнали, что консул только ранен и может выздороветь. Зато, когда распространился преждевременный слух о смерти Щербины, они от радости стреляли в ближайших горах. В тоже время, неизвестно из какого источника, между ними пронесся слух, что они останутся безнаказанными. Вот что рассказывал мне по этому поводу один турок: «Наш государь упал на колени перед московским царем и сказал ему: делай со мной, что хочешь, только не причиняй никакого зла моим дорогим албанцам. За пролитую кровь твоего консула я заплачу тебе 80,000 дукатов». Албанцы, когда хотят остановить кровавую месть, являются в судбище, которое назначает цену крови, после чего кровавой мести уже не бывает. «Московский царь, — прибавил мой собеседник, — принял предложение нашего государя, и мы теперь покойны: нам не будет сделано никакого зла». Но если они не боялись больше мести московского царя, то относились с большим уважением к многочисленным турецким войскам. В течение пятнадцати дней, которые я пробыл здесь, я не видал ни одного вооруженного албанца на Коссовской равнине. Интересно знать, продолжается ли это так и теперь?

[524] Можно задаться вопросом, было ли покушение Ибрагима единичным случаем, или жизнь Щербины находилась в постоянной опасности в Митровице? Я думаю, что последняя гипотеза наиболее верна. С самого приезда Щербины мусульмане говорили о том, что его убьют. Сербы предупредили его об этом. Щербина ответил им: «Меня — никогда! Меня никто не осмелится убить. Это простые россказни. Ведь я консул! Вот вы, действительно, подвергаетесь смертельной опасности, и вам больше, чем мне, следует беречься». Щербина говорил им так только для того, чтобы не обескураживать их. И действительно, на что могли бы они надеяться, если бы знали, что даже консул не уверен в завтрашнем дне? Со своим казаком консул говорил иначе. «Григорий, — говорил он ему, — нас здесь только двое русских. Нас ненавидят и, вероятно, убьют. Впрочем, не в этом дело! Ты, однако, не очень бойся. Ищут моей смерти, а не твоей. Может быть, тебе и не сделают никакого зла».

За несколько времени до описанных кровавых событий, четыре человека Бейто, адъютанта Иссы Болетинаца, убитого на ситницком мосту, сидели в Митровицком хане, выжидая случая убить консула. Внизу, у вокзала, на берегу Ситницы, где консул иногда гулял, его в течение восьми дней подстерегали три вооруженных человека. Это факты, переданные мне: сколько же таких, которых я не знаю!


Лицемерная антисербская (и тем самым проалбанская) позиция Австро-Венгрии:

Цитата:
Прежде, чем закончить, я считаю долгом отметить странное отношение к событию в Митровице некоторых политических австро-венгерских элементов и особенно «Neue Freie Presse». Эта газета с самого начала обвиняла Щербину в случившемся несчастии. Если бы это было личное мнение одинокого корреспондента, то об этом не стоило бы говорить. Каждый имеет право думать, как ему угодно. Но здесь является совокупность фактов и обстоятельств, весьма печальных и далеко не успокоительных для будущего. После покушения, вероятно, с целью смягчить репрессалии, неприятные для турок, старались часть ответственности за случившееся возложить на Щербину. Даже Садык-паша, адъютант султана, член третьей комиссии для умиротворения албанцев, сделал несколько намеков в этом роде в моем разговоре с ним. Он особенно настаивал на том, что со стороны Щербины было большою неосторожностью выходить на другой день после боя. Понятно, я протестовал. Долг Щербины был знать, что готовится со стороны Ипека, чтобы донести об этом своему правительству, которое послало его [525] не для того, чтобы он сидел, сложа руки, в четырех стенах. Идя в лагерь, в среду солдат, он меньше рисковал, чем если бы пошел в город. Кроме того, царь одобрил все, что он сделал. Садык-паша умолк, и разговор перешел на другие предметы. Подобное отношение со стороны турок понятно, так как они хотят избавиться от ответственности; кроме того, они делают замечания, о справедливости которых можно спорить.

Но какой интерес могли иметь австрийцы, взваливая ответственность на Щербину? Какой вред могло принести его отношение политике австро-русских реформ, на которых он настаивал по мере своих сил? Надо заметить, что австрийцы его обвиняют не в том, что он «неосторожно» отправился в лагерь на другой день после боя, а в том, что по его вине стреляли в албанцев, восставших против реформ. Своим вмешательством в пользу боя, Щербина, в глазах австрийцев, оправдывал или, по крайней мере, делал неизбежными репрессалии, другими словами, покушение на свою жизнь.

Корреспондент «Neue Freie Presse» однажды лично говорил мне: «Несмотря на все утверждения, я остаюсь при том мнении, что Щербина одним своим присутствием принудил турок стрелять». Австрийцы не могут простить Щербине того, что по албанцам стреляли! Но почему же австрийцы могут быть недовольны стрельбой по албанцам? Не только шепотом, но даже открыто говорились всевозможные вещи по этому поводу, так как вся Митровица знает, что австрийцы, или, по крайней мере, их агенты были в отчаянии от случившегося с албанцами. Говорили, что Австро-Венгрия поощряет волнение албанцев, — даже турецкие чиновники отчасти подтверждали мне это. Популярность этой державы среди албанцев покоится на том, что она ободряет и возбуждает их против сербов. Албанцы считают друзьями только тех, кто одобряет и благоприятствует их грабежам. Это подтвердил также и австро-венгерский консул в Ускюбе, объясняя мне, почему Австро-Венгрия бессильна заставить решиться албанцев-католиков принять реформы. «Католические священники, — сказал он мне, — только до тех пор пользуются у них влиянием, пока они одобряют их желания». Когда обрисовалось сопротивление реформам, все австрофилы и все те, которые всюду восхваляли Австро-Венгрию, стали поддерживать оппозицию и говорить как можно больше дурного про сербов. Уверяют даже, что [526] они говорили албанцам: «Полно! Чего вы боитесь? Избавляйтесь от московского и сербского консулов. Турки не посмеют стрелять в вас, так как вам покровительствует Австро-Венгрия». Вполне понятно, что при таком положении дела, этим людям было в высшей степени неприятно, что пушки Саида-бея таким кровавым образом опровергли их слова. Албанцы должны были счесть их хвастунами и признать, что Австро-Венгрия ничего не стоит. Вся ненависть обрушилась на русского консула, так как они были уверены — и, может быть, не без основания — что если бы не было Щербины, то албанцам не помешали бы вторгнуться в Митровицу. Пример Вучитрна подтверждает это.

Дух мести заставлял желать смерти Щербины, и ее приветствовали, как удовлетворение, как приветствовали ее албанцы. Ни один митровицкий австрофил не сожалел о смерти консула, как это искренно делали многие турки, верные султану. Напротив, все австрофилы радовались ей. Вот чем можно объяснить пронесшийся слух, которому поверило все население Коссова, что Щербину убила Австро-Венгрия.

Все это имеет значение с точки зрения местных событий, но меня сильно интересовала там другая вещь. Корреспондент «Neue Freie Presse», ведший такую кампанию на страницах своей газеты, прибыл сюда с рекомендацией и даже под покровительством австро-венгерского посла в Константинополе. Это такой акт доверия, на который не щедры австро-венгерские дипломаты, так как мне известно, что в этом было отказано многим другим австрийским корреспондентам. Этот корреспондент не говорит по-сербски: он не имеет никакой возможности непосредственно сообщаться с обитателями Митровицы или даже с мусульманами, знающими сербский язык. Он приехал в этот город с кавасом австро-венгерского консульства в Ускюбе, через посредство которого и входит в сношения с жителями этого города. С какими людьми, достойными доверия, с какими своими друзьями свел его кавас, — так как я не думаю, чтобы этот корреспондент писал свои корреспонденции непосредственно под влиянием какого-нибудь австро-венгерского представителя власти? Каким образом могло случиться, что этот служащий сообщал корреспонденту только сведения и впечатления, неизвестные другим корреспондентам, даже корреспонденту венского «Zeit», который ходил всюду, но только без австро-венгерского каваса?

Я не обвиняю венское правительство, не обвиняю и [527] австро-венгерского консула в Ускюбе, который лично человек очень любезный и серьезный и который мог не знать многих вещей. Я спрашиваю себя только, каким образом выйти из этого двусмысленного положения, представляющего постоянную опасность для Старой Сербии? Неужели у австро-венгерского правительства нет другого простого и энергического средства, помимо занятия страны до Митровицы и далее ее , проповедуемого венской газетой и не отвергаемого «Fremdenblatt», — средства честного и благородного, подобного тому, к какому прибегла Россия по отношению к Болгарии,—чтобы дать понять албанцам, что они навлекут на себя гнев Австро-Венгрии, если будут продолжать сопротивляться реформам и дурно обращаться с сербским населением, и что в этом отношении Австро-Венгрия вполне солидарна с Россией? Дикая ненависть болгарских комитетов к русскому правительству доказывает, что подобное разочарование умов, наиболее зараженных предубеждением, возможно, если искренне прибегают к таким благородным и энергичным мерам. Не завидует ли Австро-Венгрия лаврам, пожатым Россией на пользу человечества и цивилизации? Я ставлю этот вопрос: отвечать на него предоставляю другим.


Следует отметить, что Австрия (а позже - Австро-Венгрия) весь 19 век занимала строго антиправославные позиции в своей балканской политике. Она могла поддерживать кого угодно - хоть чёрта, хоть мусульман - лишь бы это было во вред православным. Не менее чем сербов, Автрия ненавидела Грецию (что проявлялось не раз и не два). Чем это можно объяснить? Думаю тем, что был страх силы балканского православия. Его единства. И того, что именно это православие и являлось основой мощи России на Балканах, и предлогом для постоянных российских вмешательств в регионе...
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 7:31 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

ПОВОЛЬНЫЙ И. В. Убийство Г. С. Щербины. Рассказ очевидца // Русский вестник, № 6. 1903.

Смерть Щербины:

Цитата:
Около восьми часов пришел с страшно расстроенным лицом серб из русского консульства. Все осыпали его вопросами о здоровье господаря, — так сербское население называет в Турции русских консулов. Серб отвечал: «Очень плохо. С минуты на минуту ожидают его кончины. Сегодня ночью призывали отца Неделко причастить консула. Когда он выходил, у меня сжалось сердце».

Мы тотчас же отправились в консульство. Казак, к которому я обратился с расспросами, спокойно ответил: «Ничего!» — «Как? Разве он не кончается?» — спросил я. — «Да нет же! Он спокойно спит». Вот что произошло ночью. Вечером больному сделали еще три вспрыскивания, и все шло хорошо до полуночи. В это время доктор снова прозондировал рану и извлек перегоревшую урину, но уже без крови. Около часу больной почувствовал себя хуже и проснулся. Началась страшная рвота, которую доктор приписывал сжатию желудка, вызванному прободением пулею. Больной извергал пищу и черную кровь. Он чувствовал себя все хуже и хуже и боялся с минуты на минуту умереть. Вот почему он просил позвать священника Неделко, которого хорошо знал и с которым раньше с удовольствием встречался. Причастить больного оказалось невозможно по причине сильной рвоты, а потому священник, в ожидании удобной минуты, стал читать молитвы. Слова молитвы произвели на больного глубокое впечатление; кризис остановился. Щербина стал вслушиваться и скоро начал креститься. [530] Всякий раз, как он осенял себя крестным знамением, оп чувствовал себя лучше. Около трех часов больной успокоился и спокойно заснул. Улучшение продолжалось до полудня. Затем снова появилась рвота, которую старались успокоить льдом и морфином, с кокаином и без него. Когда рвота успокоилась, больной крепко уснул. Ночь 2 апреля (20 марта) прошла очень беспокойно. Снова опасностью грозила перитония, и Жак-паша даже заметил перитонические симптомы. В пятницу 21 марта произошло большое улучшение. Начали появляться газы. Осложнения мало-помалу исчезали.

В пятницу вечером, прибыл русский консул в Ускюбе, Машков, принял временно в свое заведывание консульство чтобы не дать утвердиться слуху, что, после покушения на Щербину, в Митровице не будет больше русского консула. Вместе с ним приехал из Белграда доктор Субботич, брат генерала Субботича, командующего войсками в Приамурском крае, специально посланный королем Александром, Куртович, сербский консул в Ускюбе, сопровождающий Субботича, и Вожин, корреспондент «Нового Времени». Прибытие Машкова доставило большое удовольствие Щербине. Они были друзьями. Открытая и благородная натура Машкова как нельзя более подходила к глубоко чувствительной душе Щербины; даже его энергичный и немного суровый темперамент благотворно действовал на мягкую, артистическую натуру Григория Степановича. Узнав, что Щербина ранен, Машков послал ему следующую телеграмму: «Завидую вашей ране. Поздравляю вас, что вы ранены при исполнении ваших обязанностей. Мы все обнимаем вас». Эта депеша поддержала нравственное состояние больного, которое сначала было очень плохо. Все его существо восставало против случившегося несчастного события. Умереть на поле битвы — почетно, но сделаться жертвой самого позорного убийства возмущало душу молодого человека. Ему было всего тридцать три года, но он уже достиг довольно высокого положения, и перед ним открывалось обширное поле деятельности, которую он так любил.

По мере получения телеграмм со всех сторон, их сообщали Щербине, и выражение симпатии и участия, какие он возбуждал даже в монархах, много содействовало его успокоению. Телеграмма Зиновьева, которой он передавал Щербине от имени государя поздравление и пожелание скорого выздоровления, глубоко тронула его и, может быть, много [531] содействовала улучшению его состояния. В тоже время Щербина приказывал драгоману приносить ему служебные телеграммы и сам редактировал ответы на них. Он расспрашивал также о событиях дня и том, что делается в Митровице и ее окрестностях.

Когда Григорий Степанович увидел Машкова, глаза, его наполнились слезами, и он, схватив его руку, вскричал: «Ах, Виктор Федорович! Как я рад вас видеть! Я уже думал, что больше никогда не увижу вас». И он торопливо начал рассказывать ему про покушение, про свою болезнь, про все. Должен был вмешаться доктор и заявить, что больному необходимо спокойствие. Машков, который, несмотря на свою натуру военного, обладает золотым сердцем, строгим к самому себе и очень чувствительным к несчастью других, — в Колашине он плакал при виде резни сербов, — вышел из комнаты Щербины со слезами на глазах. Больной тоже был очень взволнован, когда узнал о внимании к себе короля Александра и королевы Драги, приславших доктора Субботича. На следующий день, увидев Куртовича, он со слезами на глазах говорил об этом и просил сербского консула поблагодарить от его имени их величества.

Щербина был одарен очень впечатлительной натурой. Он так же скоро воодушевлялся, как и падал духом. Жак-паша с первой же минуты понял это. Он говорил мне, что нравственное состояние больного имеет громадное влияние на его выздоровление. Поэтому он обращал большое внимание на то, чтобы ничто не волновало и не раздражало Щербину. Он организовал три смены, состоящие каждая из двух докторских помощников, которые, как сестры милосердия, ухаживали за больным, и Щербина до такой степени привык к ним, что не мог обойтись без них.

Сначала Жак-паша пытался лично ходить за ним. Однажды ночью больной заснул; доктор, побежденный усталостью, тоже сомкнул глаза. Он только дремал. Вдруг больной пробуждается и видит спящего доктора; последний тотчас же открыл глаза. Больной говорит ему тоном упрека: «Ах, доктор! Вам хорошо, вы можете спать, а я ни на минутку не нахожу покоя».

С тех пор Жак-паша устроил дежурство, чтобы больному ни на минуту не казалось, что он забыт, что о нем не думают. Сам Жак-паша, спавший, во все время болезни, одетый, на диване в рабочем кабинете, являлся к Щербине во всякое время дня и ночи, как только тот (последняя строчка отсутствует) [532]

Так как Григорий Степанович привык к нему, то Жак-паша не пользовался у него достаточным авторитетом, когда нужно было поддержать его мужество. В таких случаях, он посылал доктора Субботича, который производил впечатление своими немного суровыми манерами. Однажды больной жаловался на сильную боль и говорил, что он умрет. Субботич тотчас же ответил ему: «Как! Вы ранены пулей в спину и хотите вылечиться без страданий? Полно! Вы будете страдать еще сильней». Больной с удивлением посмотрел на него и стал мужественнее переносить страдания.

В другой раз Машков сказал Щербине: «Вам лучше. Доктора утверждают это». Подозрительный больной пытливо посмотрел на него и спросил: «Честное слово?» — «Честное слово», — серьезно ответил Машков. Григорий Степанович слегка улыбнулся. Машков рассказывал нам это со слезами на глазах. Позже, когда катастрофа сделалась неизбежною, Машков не решался входить к Щербине, так как не мог скрыть своих опасений и своей печали.

Несмотря на позднее время, Машков объявил нам, что больной требует, чтобы мы непременно обедали у него прежде, чем разойтись.

...

После обеда мы прошли в рабочий кабинет, где нам был подан кофе.

...

На следующее утро Куртович и Вожин уехали в Ускюб. Так как в здоровье Щербины осложнения начали мало-помалу исчезать, и ничто не внушало особенного беспокойства, то я тоже уехал, занятый своими корреспонденциями. Правда, носились слухи, что албанцы поклялись снова атаковать Митровицу, но я рассчитывал вернуться к этому дню. В Ускюбе все только и говорили о событиях в Митровице. Хильми-паша долго расспрашивал меня. Я все подробно рассказал ему, а для большей ясности представил план битвы, прилагаемый здесь. Паша до такой степени заинтересовался, [534] что оставил у себя план. Не менее был заинтересован и его адъютант, ныне командующий экспедиционным отрядом, собранным в Митровице. Вследствие последних событий в Ускюб прибыли Кахю, корреспондент «Temps», Гебауер — «Neue Freie Presse» и Стейнгард — «Zeit». В понедельник 24-го марта мы все вместе тронулись снова в Митровицу. В одном с нами поезде ехал и Беран Тсур, албанский вождь, присоединившийся к третьей депутации для умиротворения албанцев. Депутация эта села в поезд в Приштине, где она останавливалась по пути. В субботу, в Митровицу уехал доктор Камбуроглу из Константинополя, специально посланный султаном.

Приехав в Митровицу, первым делом мы пошли за справками в консульство. Нас принимает доктор Субботич и передает следующие результаты его личных исследований. Пуля вошла с правой стороны на высоте поясничного позвонка (почти в том месте, где находится правая пуговица сюртука) и вышла у заднего конца 11-го ребра, т. е. около левой пуговицы. Перенос раненого длился 20 минут.

Сначала он был очень слаб; появились рвота и сильные страдания. Первая помощь была оказана военным врачом Гассаном-эфенди с пятью помощниками. Жак-паша приехал только на следующий день. Диагноз поставлен следующий: повреждение правой почки с значительным кровоизлиянием, повреждение диафрагмы, повреждение позвоночника, но без повреждения мозга. Пуля проникла глубоко вправо, так как консул стоял, немного повернувшись боком к убийце. Пуля поразила его именно в тот момент, когда он с удивлением смотрел, как убийца наводил на него ружье. Она раздробила наружный край позвонка и вышла с левой стороны.

Первые дни были симптомы воспаления, но состояние мало-помалу улучшилось (рвота, о которой я говорил). В понедельник 24-го марта вечером явились другие опасения. Констатирован был экссудат в задненижней правой и грудной полости. Это был тревожный признак, так как можно было опасаться нагноения, тем более, что лихорадочное состояние все увеличивалось. С другой стороны, в виду того, что экссудат развивался на внешней поверхности кожи, можно было надеяться, что он легко пройдет. Язык, несмотря на лихорадку, был влажен; больной, осужденный сначала на строгую диету, пил молоко, бульон и чай и ежедневно принимал один килограмм пищи. Со стороны печении не было никаких опасных симптомов.

[535] Эти объяснения мало успокоили нас. Доктор Субботич, дававший их нам, человек маленького роста с холодной фигурой, проницательным взглядом и резким голосом, хотя когда лицо его прояснялось, голубые глаза и длинные белокурые волосы придавали ему довольно радушное выражение. Вечером Абрамович, сербский консул в Приштине, и я были приглашены обедать в консульство. Здесь я ближе познакомился с доктором Камбуроглу, смуглым мужчиной невысокого роста, эллинского типа с очень живыми глазами, приятным голосом и изящными манерами. Он был как бы председателем докторского ареопага. Вообще Жак-паша предлагал, Субботич обсуждал, а Камбуроглу утверждал окончательное решение. Надо заметить, что они почти всегда были согласны между собой. Замечания, какие они делали, были скорей комплиментами, чем противоречием. Положение больного не изменялось. Около десяти часов мы получили официальное извещение, что банда албанцев, численностью в две тысячи человек, собравшаяся на ипекской дороге в двух часах пути от Митровицы, с целью снова атаковать город, ночью рассеялась вследствие энергичного заявления комиссии, что она будет вести с ними переговоры не иначе, как в Ипеке, куда они могут прислать своих делегатов.

Во вторник утром три корреспондента уехали в Ускюб. Абрамович простудился и не выходил из комнаты. В консульство я пошел один. Известия были дурные. Ночь прошла беспокойно, лихорадка увеличилась, об экссудате не было и речи. Теперь внушали опасение симптомы воспаления в правом легком. Машков был грустен и нервно ходил по большой комнате драгомана. Вечером воспаление в легком ясно выразилось и распространилось на левое легкое. Лихорадка все увеличивалась. Тем не менее говорили, что больной продолжает принимать пищу. Это немного успокоило меня, так как я был убежден, что натура всегда восторжествует над всякими болезнями, пока у нее есть силы для борьбы.

В среду утром, положение больного сделалось очень серьезным. Ночью с ним делались удушья, вероятно, вследствие воспаления легких, хотя утром воспаление не прогрессировало в этом направлении. Снова появилось колебание желудка, вызвавшее у больного рвоту. Жар увеличился, и все с минуты на минуту ждали катастрофы. Доктора говорили, что смерть последует сегодня вечером или, самое [536] позднее, завтра утром. Около полудня, когда мы завтракали пришли сказать, что больной требует шампанского. Доктора по-видимому, были удивлены; тем не менее, Жак-паша тотчас же встал и отнес больному стакан требуемого вина. Щербина выпил его до дна. Немного спустя, он снова потребовал шампанского и чаю. Ему подали. Он чувствовал себя лучше, разговаривал и спрашивал о последних известиях, а потом спокойно заснул. Мы вздохнули немного спокойнее, но доктора и, в особенности, Камбуроглу уверили нас, что это ложный аппетит, скорее каприз больного. И действительно, позже Щербина извергнул все, что принял внутрь. По предложению Субботича, Щербине ввели прямо в кровь, помимо желудка, питательную растительную жидкость. Около обеда положение все еще было не успокоительное, и доктора продолжали ждать катастрофы. Около десяти часов вечера, они неожиданно объявили, что наступило улучшение, причем прибавили, что улучшение это, может быть, временное, как это часто бывает перед смертью, и что они боятся заражения крови.

В четверг утром улучшение в состоянии больного продолжалось, но затем началось быстрое ухудшение. Таким образом шло весь день и ночь. Агония была продолжительная и тяжелая. По словам докторов, она длилась четыре часа: с 10 часов вечера до 2 часов утра. Еще накануне Щербина сделал свое завещание, а в течение дня причастился. Скоро начался бред. Щербина все кричал, что его хотят убить. «Они идут... Вы слышите?.. Они идут... Они хотят убить меня... Спасите меня!.. Виктор Федорович, вы тоже покидаете меня?.. Отведите меня наверх, наверх!». Машков старался успокоить его: «Хорошо! Мы вас сейчас перенесем. Только комната еще не освободилась. Там работают. Как только она освободится, мы отведем вас туда».

Вечером больному стало тяжело дышать. Ужасно было видеть, как он задыхался, подымался всем телом, откинув голову назад, и хватался обеими руками за грудь, как бы ища воздуха. В 1 ч. 51 м. утра 28 марта Щербины не стало.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Povolnyj/text2.phtml?id=9099

Кстати... Доктор Камбуроглу - это грек. Фанариот...
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...


Последний раз редактировалось: andy4675 (Ср Сен 11, 2019 7:45 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 7:42 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Австрийские доводы о "митровицкой бойне":

Цитата:
Машков был в возбужденном состоянии. После первых же блюд, он, обращаясь ко мне, спросил, пойду ли я на поле битвы, если, как носятся слухи, явятся ипекские албанцы? Я твердо ответил, что пойду. «Но, ведь, вы рискуете! Вас могут убить». — «Все равно: мой долг быть там. Кроме того, я не боюсь позорного нападения, так как нахожусь под покровительством такой великой державы, как Франция». — «Но французское консульство может сказать, что вы сами виноваты, и что вам не следовало выходить из дома». — «Французское консульство никогда не скажет ничего подобного, так как знает, что долг корреспондента все видеть и давать верные сведения своему журналу». — «Если таковы обязанности журналиста, то обязанности консула они еще больше. Вы сообщаете сведения газетам потому что они платят вам, и потому что это удовлетворяет ваше любопытство. Ваша роль этим и ограничивается. Но консул, на ответственности которого лежит человеческие жизни, должен действовать по высшему долгу чести; он опозорил бы себя, если бы дал совершиться угрозе, которую [542] мог отклонить. Журнальные сведения удовлетворяют любопытству публики; если они и ошибочны, то это не влечет за собой последствий. Те же сведения, какие дает консул своему правительству, могут принести и много добра, и много зла. Итак, вы полагаете, что Щербина был сам виноват, что вышел из консульства в тот памятный, бурный день?»

Машков сказал это возбужденным голосом. Слова его были обращены ко мне, но он упорно смотрел на Гебауера, сидевшего против него на другом конце стола. Я ответил: «Консул исполнил свой долг; он не мог поступить иначе». Остальные ответили в том же духе. Тогда, обращаясь ко всем Машков сказал: «Однако, не все так думают. Например, г. Гебауер думает и всюду рассказывает, что консул виноват во всем и что он заслужил свою участь».

Гебауер, высокий, худощавый мужчина, тип северного немца, поднял глаза и сказал с сильным немецким акцентом: «Я не понимаю вас, господин консул».

Чтобы предупредить грозу, я вмешался и сказал Гебауеру. «Консул думает, что вы не одобряете поведения Щербины и обвиняете его в том, что он явился среди войск».

Гебауэр ответил: «Я думаю, что консулу не место среди войск. Консул должен делать свои заявления властям, а потом спокойно сидеть в консульстве и выжидать событий. Если бы Щербина оставался в консульстве, то, по всей вероятности, по албанцам не стреляли бы и не было бы убито столько народа». — «Глубоко сожалею, — сказал Машков, — что слышу подобные речи за этим столом, близ комнаты, где лежит еще не охладевшее тело Щербины. Вы жалеете албанцев, но совершенно равнодушны к жизни сербов, которые погибли бы все поголовно, если бы в албанцев не стреляли».

Гебауер возразил. Завязался живой спор. Наконец, Гебауер заявил: «Говоря так, я выражал принципиально свое мнение о том, какова должна быть роль консула, но не имел ни малейшего намерения упрекать бедного консула, которого глубоко жалею. Практически, это другой вопрос; по всей вероятности, на его месте я поступил бы так же». — «Я сказал то, что хотел сказать», — заметил Машков.

Гебауер не появлялся больше в частных апартаментах консульства. Я рассказал об этом инциденте, в [543] сущности не имеющем большого значения, только потому, что Гебауер позже огласил его в «Neue Freie Presse». Оглашение это сопровождалось корреспонденцией, в которой он еще сильней нападал на Щербину, обвиняя его в «митровицкой бойне».


Австрияки оплакивали албанцев, которые убивали сербов, поскольку им этого не дали сделать. Никто же не препятствовал албанцам не делать этого и разоёётись по домам. Но они обязательно хотели бить сербов. Так в чём же вина Щербины и турецких властей? В том, что они этого не допустили, и отразили албанцев - с большими потерями для последних? В ЭТОМ?

Судьба убийцы Щербины, а также решение о судьбе будущих убийц консулов, как системе:

Цитата:
Здесь не место подробно разбирать этот вопрос, но, что касается прежде всего безопасности консула в Старой Сербии, то необходимо убедить албанцев, что недавнее помилование Ибрагима вовсе не система, и что им нечего рассчитывать на смягчение наказания или на снисхождение оттоманских властей в случае нового покушения или даже просто вооруженного нападения. В этом отношении, может быть было бы достаточно обнародовать, в виде Дамоклова меча, следующие меры: «Как всякий албанец гарантирует своей жизнью — жизнь своего гостя и считает личным оскорблением всякое зло, причиненное ему, так и всякий, покусившийся на безопасность консулов, гостей султана, тем самым оскорбляет самого падишаха, а потому не может рассчитывать ни на какую милость. Поэтому всякий, оскорбивший консула словами, будет наказан тюремным заключением и штрафом. Если виновному нечем заплатить, то штраф будет покрыт его имуществом. Всякий же, покусившийся на жизнь консула, а также и его сообщники, будут [550] казнены, все их имущество конфисковано, дома разрушены, а семейства сосланы в Азию. Виновные подлежат не обыкновенному суду, но суду консульскому той национальности, на консула которой было сделано покушение. Апеллировать можно только в смешанный суд послов в Константинополе». Декрет этот объявить при звуках труб, в присутствии турецких войск и представителей консульств всем албанским племенам.

Найдут, конечно, что такое наказание слишком сурово, но албанцам очень легко избегнуть его: стоит только не покушаться на жизнь консулов. Когда албанцы будут знать, что они головой будут выданы консулам и что им нечего надеяться на какое-либо турецкое вмешательство, они будут осторожнее. Я говорил об этом проекте на месте с некоторыми консулами. Они одобрили его, но только нашли, что звуки труб излишни и могут только ожесточить албанцев. Кроме того, они выразили мнение, что такого рода преступления можно доверять и обыкновенным судам, но только под контролем и руководством потерпевшего консульства.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Povolnyj/text3.phtml?id=9100
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 7:53 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Речь полковника Николова, сохранённая неким русским добровольцем:

Цитата:
Греческое духовенство, уже боровшееся с болгарским в Македонии, после освободительной войны, утратило свое влияние на македонцев и всеми силами старалось вернуть себе верховную власть над собором, сознавая, что этого оно достигнет только при помощи турок. И вот со стороны отцов греческой церкви начались доносы на болгар. Часто ни в чем неповинные болгары, оклеветанные греческими священниками, заковывались в цепи и под ножами турецких палачей, или не имея сил выдержать пытки, взваливали на себя небывалую вину и гибли на виселице.


Это болгарская басня, передаваемая из раза в раз российской стороной. Греческое духовенство пылающее ненавистью к болгарам и доносящее на них без причины. Я пока что ни разу не видел каких-либо доказательств того, что греки в первой половине или середине 19 века доносили на болгар. Доносы имели место тогда, когда началась ненависть со стороны болгар. С момента возникновения Болгарской Экзархии, когда болгары начали стараться насилием выгонять греков, вытеснять их школы, отнимать церкви. Но эти доносы в своей основе были во-первых оправданными, а во-вторых - они основывались на реальных фактах насилия. То есть, что? Грекам, когда болгары их начали убивать и шантажировать угрожая смертью - не нужно было этому сопротивляться? То, что греки сообщали властям о такой преступной деятельности болгар, направленной против них - предосудительно? И почему, интересно знать? Что тут предосудительного? Человек ИМЕЕТ ПРАВО защищать себя. Если он для этого обращается к помощи блюстителей порядка (даже если это были турки) - что же тут предосудительного?

Русские авторы занимаются постоянным оговариванием греков, дабы единственно только обелить своих любимчиков болгар. То, что российское стремление создать Великую Болгарию было сокрушено - это скорее торжество справедливости, нежели наоборот.

Цитата:
Среди болгар начали устраиваться дружества, собиравшие помощь, и на добытые средства в Македонии снова начали сооружаться церкви и училища, водворился как будто бы общий покой.


В Македонии в период 1870 - 1885 годов не было никакого покоя. Бредни это. Не говоря уже о войне 1877-8 годов, там постоянно шла борьба национальных партий - и в основном греческогй и болгарской. Фактов такого - много. Например - беспредел устроенный болгарами в Эдессе (Воденах) в связи с болгарской церковью и болгарской школой:

http://yaunatakabara.blogspot.com/2012/05/blog-post_28.html

И таких примеров беспредела и "качания прав" болгарами было множество в Македонии, особенно с момента создания Болгарской Экзархии. Причём правокачательства болгар (не только в Македонии) имели место и ранее того возникновения Болгарской Экзархии. О каком "покое" несёт автор статьи - только он сам понимает... Времена Болгарской Схизмы - это были времена "покоя"? Ну-ну...

Цитата:
Но в 1885 году опять один русский, не то офицер, не то чиновник, — не знаю, — некий Калмыков, собрал небольшую чету и при помощи болгарских патриотов напал на кюстендильский ружейный склад, овладел им и, вооружив своих людей, отправился в Македонию, где и пал в стычке с турками.


Видимо, речь об этом человеке:

https://bg.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%B4%D0%B0%D0%BC_%D0%9A%D0%B0%D0%BB%D0%BC%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2

Цитата:
Солидарность в македонском вопросе Восточной Румелии с Болгарией настолько сблизила население этих областей, что среди него уже было подготовлено все для соединения, и стоило только нескольким более или менее энергичным агитаторам начать открыто пропаганду, чтобы совершилось то, чего так жаждал болгарский народ и чего так страшно опасались Германия и Австрия.

Патриот-македонец Ризов, болгарский политический агент в Черногории, болгарский майор Паница, расстрелянный потом при Стамбулове, майор Николаев румелийской [546] службы, бессарабец по происхождению, ныне генерал-адъютант князя Фердинанда и русский георгиевский кавалер за освободительную войну, начали агитацию в Румелии и Болгарии. Собственно эти агитации являлись излишними, так как болгары южных Балкан были подготовлены для соединения с Северною Болгарией.

И. вот, 6 сентября 1885 г., когда паша Гавриил Кристович (Автор истории Болгарского народа), болгарин родом из г. Котел, был изгнан из конака в Филиппополе, Восточная Румелия была объявлена присоединенной к Болгарскому княжеству, а Баттенберг признан князем северной и южной Болгарии.


Позор. Ибо соединение Болгарии и Восточной Румелии было совершено НЕЗАКОННЫМИ средствами. Через аннексию. И с последующим вопиющим нарушением прав национальных меньшинств Восточной Румелии. Воспевать беззаконные акты - позор. Пусть даже эти речи автор и влагает в уста болгарского полковника...

Цитата:
Как и следовало ожидать, австрийцы не дремали в самый критический момент. Когда вся болгарская армия, оставшаяся без русских инструкторов, отозванных в Россию, находилась на южной и восточной границах государства, Милан, поддавшись науськиванию Австрии и соблазнившись эфемерными обещаниями австрийских дипломатов, двинул сербские войска на Болгарию.


Ну, то есть, логика ясна. Будь русские советники ещё при армии болгар - то русские воевали бы против сербов. За болгар...

Цитата:
Сербы уже находились далеко на болгарской территории, в то время, когда болгарские войска, совершая чудовищные переходы, спешили на запад, чтобы встретить неприятеля и прогнать его из своей страны.

Лишенная командиров, уехавших в Россию, болгарская армия была под начальством молодых офицеров. Полками командовали капитаны, батальонами поручики и даже подпоручики, а ротами портупей-юнкера и фельдфебеля. И несмотря на это, болгарская армия поразила противника и преследовала его до Пирота, где и был заключен мир, благодаря вмешательству опять-таки Австрии, которая достигла своей цели. Соединение В. Румелии с Болгарией состоялось, но зато между сербами и болгарами открылась черная пропасть, что несомненно должно было пагубно отозваться на македонском вопросе и парализовать могущую образоваться коалицию славян на Балканском полуострове против общего их врага — турок, а там и австрийцев.


Понятно. Болгарская армия разделалась с сербской не имея даже командиров. Как бы, шапками закидали, просто...

Цитата:
Косовский вилайет (кроме скопского санджака) принадлежит туркам и составляет Старую Сербию, где сербов безжалостно вырезывают, а провинция колонизируется арнаутами, т. е. албанцами. Сербское правительство своим индифферентным отношением к соотечественникам допустило такое чудовищное истребление их, что в настоящее время сербский элемент в Старой Сербии достигаёт 70,000 душ, а еще 5-6 лет назад их насчитывалось до 400,000.


Преувеличение. Хотя я вовсе не сторонник обеления албанцев в такого рода вопросах...

Цитата:
Упомянув о Берлинском трактате, наделавшем столько горя славянам, я не могу не отметить еще одно явление, имевшее огромное влияние на взаимные отношения между славянскими государствами.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Tageev/text5.phtml?id=9109

Берлинский трактат был вполне умеренным и справедливым. Горе болгарам принёс не столько он (не позволивший свершиться несправедливости, в виде дарования Болгарии ЧУЖИХ территорий), сколько события 20 века. Весь 20 век - сплошная боль для болгарского национализма. Поражение за поражением...

Цитата:
Одновременно с приготовлением к восстанию в самой Македонии, — в Болгарии также началось формирование чет преимущественно из македонцев, но в ряды повстанцев шло также немало и болгар. Оружие бралось из Болгарии и Греции, большею частью приобретаемое на средства, которыми уже располагает верховный комитет.


Верховисты брали средства в основном прямиком из... болгарской казны. На них они и планировали свои акции...

Цитата:
Под самой Софией заготавливались бомбы и другие необходимые боевые припасы. Таким образом к моменту объявления восстания в Болгарии все уже было готово, и первая чета в 56 человек под командою поручика Софрония Стоянова (Стоянов (Софроний) убит в 1903 г. в сражении при Габрово) перешла турецкую границу на реке Быстрице у турецкого поста Фекира. Вот здесь впервые мы увидели, что болгарское правительство решило самым энергичным образом мешать освободительному движению в Македонии. Почти на том же самом месте, где нас атаковал капитан Колев, отряд Софрония Стоянова, при котором находились офицеры: Сугарев (Поручик Сугарев убит в 1903 г. в сражении при Габрово) и Каназиров, был атакован контр-шайкой, в которой находилось несколько болгарских жандармов.

Конечно, завязалась перестрелка, результатом чего явился раненый жандарм и четверо из них захвачено в плен; удалось повстанцам схватить еще четырех человек из контр-шайки.

Всех этих господ чета доставила ко мне в Македонию, когда я находился под Джумаей. Не желая проливать кровь своих же болгар, я приказал отпустить наших пленников без оружия обратно, но на Евангелии взял с них клятвенное обещание, что они больше не поднимут руки на повстанцев.

С тем и ушли эти господа восвояси и, как известно нам, добрались благополучно в Дупницу.

— Ну, а что это за контр-шайки? — спросил я рассказчика.

— А видите ли, после закона 1896 года правительство всеми мерами стало преследовать освободительное движение и, не решаясь еще употреблять в действие для этой цели войска, оно на свой счет организовало разбойничьи отряды, которые обмундировались совершенно так же, как мы. Такие отряды, пользуясь сходством по своему внешнему виду с [145] повстанцами, незаметно приближались к нам и завязывали с нашими четами драки, мешая переходить границу. (Такому нападению подверглась в 1902 году чета капитана Протогерова, которого кавалерия подполковника Дешева гнала в Рильской планине, и несчастный отряд повстанцев прямо попал в турецкую засаду у Габрова, где и был разбит и потерял убитыми 3 офицеров.)

Однако скоро правительству пришлось отказаться от этого, так как в Болгарии начали довольно открыто выражать свое неудовольствие, и наконец контр-шайки были повсеместно разбиваемы четниками.


"Контр-шайки" - это была игра в кошки-мышки Болгарии с поддерживавшимися ею же самой четами. Разумеется, громить четы Болгария никакого намерения никогда не имела. Поэтому чета всегда одолевала контр-шайки.

Цитата:
Вслед за Софронием Стояновым 29 сентября чета поручиков Саракинова и Дм. Атанасова в 55 человек там же благополучно перешла границу и эти четы сосредоточили свой штаб в с. Быстрице.

7 октября в это село с одним только курьером прибыл и генерал Цончев.


Для того чтобы все понимали о чём речь: это был генерал БОЛГАРСКОЙ армии. То есть, типа как Болгария посылала контр-четы биться с четой, с которой сотрудничал болгарский же генерал Цончев... Не абсурд?

Цитата:
После 11 октября через Добро Поле прибыла чета в 48 чел. поручика Стоянчева, 14 октября мимо Фекира чета капитана Протогерова в 55 человек и капитана Дмитриева в 35 человек. Все эти четы предназначены были для действий в Джумайском санджаке, по левому берегу р. Струмы.

По правому берегу этой реки действовали агитационные четы, которые с 25 сентября превратились также в активных повстанцев. Эти четы были под командою известных в македонском движении воевод: мичмана Саева (убит в 1903 г. при Цапарево), Дончо воеводы, Алексо-Порелиета, убитого в дер. Огржажден (как говорят, по распоряжению главарей внутренней организации), Ризо воеводы. (Эта чета пришла 23 сентября из Болгарии и действовала самостоятельно.)

В Пьянечках Малишевского санджака действовали: Васе Пехливино, (Ныне тяжело раненый по распоряжению внутр. организации) около Пехчево и Берово; Петр Уже воевода и Богдан воевода действовали там же.

По левому берегу Струмы действовали капитан Иордан Стоянов, который в Мельнике развернул свою агитационную чету в действующую, поручик Дарвингов, Пошалиата, Павел Давков, Порцалийский, Атанас Гордобурлиата, отец и сын Белореновцы, поручик Саракинов и Иван Гевгелийский. После своего успешного действия эти четы с наступлением холодов вернулись в Софию.


Немножко оптимичтичная оценка. Выше в теме я уже приводил сведения о мятеже болгар (причём в основном выходцев из Болгарии, а не македонских болгар) в регионе Джумайе осенью 1902 года.

Тот же автор, но уже через иного пересказчика, представляет дополнительную информацию об этом восстании:

Цитата:
Вы знаете, где находится город Джумая? Если вы на карте отыщете нашу границу возле Рила, то увидите и Джумаю. Этот довольно большой турецкий город лежит в виду Рильских и Осоговских гор в небольшой равнине за турецким постом Бараков Мост. Вокруг него построено турками несколько укреплений, а в самом городе сосредоточен достаточно солидный гарнизон из трех родов оружия и с крепостною артиллерией.

Как ни покажется, быть может, вам смелым наш план, но мы решили начать активные действия с атаки этого укрепленного города. План был выработан и силы распределены следующим образом: я с 80-ю человеками должен был зайти с востока, мичман Саев с 300 четников с запада, четы селений Марулево, Оранова и Чифлика, 160 человек, с юга. Подполковник Николов, имея общее наблюдение за ходом военных действий, должен был следовать к Джумае со своим резервом в 300 человек, по пути разбить немногочисленные турецкие посты на Фекире, Чатах и «Добро Поле» или, если не мог бы уничтожить их, то во всяком случае не допустить турок зайти с этих постов в тыл атакующим город четам.

Я прибыл в срок в назначенное место, расположившись в двух километрах от Джумаи, наблюдая за неприятельским городом из дремучего леса, покрывавшего весь скат планины (горы). Теперь через лазутчиков мне уже были известны действительные силы турок, и я вполне был уверен в успехе нашего предприятия. В Джумае, как оказалось, находилось всего лишь 500 аскеров при двух орудиях.

Между тем остальные наши отряды не появлялись и [151] вскоре я получил известие от мичмана Саева, что он по пути встретил отряд турок в Тросково, с которыми имел сражение, почему и не может прибыть в срок. Отряд же с юга совершенно не прибыл и, заблудившись, вернулся к сборному пункту.

Считая безрассудным атаковать город с одной стороны и притом с 80 человеками, я решил, что самое благоразумное будет, если я вернусь обратно к отряду Николова, так как турки все равно в конце концов обнаружат мое присутствие вблизи Джумаи, да, наконец, начавшееся восстание должно было заставить турок сделаться более бдительными.

Как я предполагал, так и случилось. Начавшаяся резня турецкого населения и чиновников по македонским селам произвела страшную панику между мусульманами, и они бросились, ища спасение в более укрепленных пунктах. Присутствие моей четы было также обнаружено в Джумае тогда, когда я уже возвращался к резервам, и что же, это мое отступление было признано за обходное движение. Турки стали лихорадочно укреплять город, их горная артиллерия стала на позицию, а жителям был отдан строжайший приказ не выходить за черту города.

Телеграфная линия оказалась разрушенною повстанцами и турецкий гарнизон ежеминутно ожидал гибели города.

После трудного 24-часового перехода я, наконец, подошел к нашему сборному пункту у Дедо Пешо при м. Церковь, где и застал уже Николова.

Между тем, один из гонцов, посланный из Джумаи, успел пробраться к турецкому меркезу (Укрепленный лагерь с офицером.) на «Добро Поле» и оттуда сейчас же была послана рота аскер, которая неизбежно должна была ударить с востока на повстанческий лагерь, и вот 27 сентября моя чета была отправлена по направлению движущейся роты, чтобы устроить туркам засаду.

На рассвете мы прибыли к месту, где я предполагал занять позицию, разбив своих людей на 2 четы, но так как бывший со мною курьер, опытный и храбрый горец, разузнал, что турки только еще собираются выступать на помощь джумайцам, то я решил, что самым благоразумным будет произвести лично рекогносцировку, и вот, укрыв своих людей в надежном месте, я отправился с несколькими отборными людьми к неприятельскому лагерю. [152]

Надо вам заметить, что под моей командой были большею частью простые селяки, совершенно не подготовленные к боевой деятельности, и с ними нужно было держать себя в высшей степени осторожно, тем более, что из 80 человек четников за ночной переход 20 сбились с пути или вернулись обратно, — не знаю, — но я только насчитывал теперь 60.

Тем не менее, я отправился на рекогносцировку.

Подойти к меркезу нам удалось на довольно близкое расстояние и я ясно различал турецких аскеров, выходивших из казармы и умывавшихся на воздухе. Они, по-видимому, не торопились, но тем не менее я заметил их приготовление к походу.

Высмотрев все необходимое и оставив одного сигнальщика на более заметном месте, я возвратился к своей команде, и, о Боже, в каком виде застал я моих вояк!

Они совершенно пали духом, а тут еще на несчастие один из них нечаянно спустил курок и выстрелил… Чета заколебалась, и было сомнение, что еще момент, и я буду уже не в силах владеть этой толпою.

— Ребята, — крикнул я, — этот выстрел есть великое предзнаменование нашей победы! Наша позиция здесь не хороша, мы должны продвинуться вперед на 800 шагов и ожидать наступление турок!

Последнее свое решение я основывал на том простом принципе, что сражение, даваемое на самой границе, могло принести печальные плоды, так как в случае малейшего успеха противника рождалась у неопытного повстанца мысль о бегстве.

Мой уверенный тон, воинственная поза и бодрый вид не замедлили воздействовать на приунывших людей, и мы бодро пошли на юг, где и заняли очень удобную позицию за камнями, где и стали ожидать турок.

Недолго довелось нам ожидать сигнала о движении турок; не больше, как через час, прибежал часовой и сообщил, что турецкая колонна уже двигается как раз по направлению, где была устроена нами засада, и вот мы с заряженными винтовками начали ожидать появления неприятеля.

Вам известна местность возле меркеза на «Добре Поле», — ведь вы атаковали этот пост. Помните, на запад от него лежит широкая равнина, север которой круто поднимается и сплошь усеян скалами; вдоль него тянется тропа мимо камня Кралевича Марко. Так вот в этих скалах засели мои четники, а турки двигались по названной тропе. [153]

Беспечно шла турецкая рота. Юзбаши (Юзбаши — ротный командир, капитан), опустив поводья, как-то лениво сидел на седле, мотая в такт лошади своею головою с сильно оттопыренными ушами; за ним, как стадо баранов, плелись и его солдаты. Я зорко наблюдал в бинокль за неприятелем и, подпустив его на 500 шагов, прицелился в офицера и выстрелил. Юзбаши свалился с лошади, — выстрел оказался удачным.

Турки, по-видимому, растерялись и стали озираться по сторонам, не в состоянии обнаружить, откуда был поражен их начальник, так как мои патроны были снаряжены бездымным порохом. И долго бы я так держал в неведении турецкую роту, если бы не мои повстанцы, которые вдруг открыли убийственный огонь по аскеру, начавшему отвечать нам целым дождем пуль.

Уже шесть турецких трупов я насчитал лежащими на равнине, а между тем неприятельская рота с трубными звуками начала наступать на нашу позицию, стараясь охватить нас со всех сторон.

Не полагаясь на моих четников, я приказал части их прекратить стрельбу и отступать в лес, а сам с несколькими стрелками остался для задержания атакующих и вслед затем также отступил, оставив турок в полнейшем замешательстве и нерешительности.

Задача моя была исполнена: потеряв начальника и нескольких солдат, они решились вернуться на пост, а мы тем временем прибыли благополучно к своему лагерю.

На следующий день я сформировал новую чету из отборных людей и готовился к выступлению вместе с поручиком Софронием Стояновым, подпоручиками Сугаревым и Каназировым. Отряд наш, состоявший из трех чет, определялся численностью в 100 человек. Задача наша на этот раз была весьма серьезною: мы должны были идти в Разлог, поднять там население и, образовав еще 2-3 четы, пройти с ними в Перин, чтобы таким образом с юга помочь восстанию селян Сербинова, Градева и Мельничской казы.

Придя в Недоборско, мы собрали жителей, объявили им о нашем намерении, но на беду македонцев руководители внутренней организации уже находились в этом селе и, видя желание поселян примкнуть к нашему отряду, решились на ужасную мерзость, чтобы только не допустить четы верховного комитета продолжать начатое дело. [154]

Тайные шпионы этих освободителей Македонии, этой внутренней организации, сообщили ближайшему турецкому отряду о нашем прибытии в Недоборско и мы, внезапно атакованные целым турецким батальоном, принуждены были бежать обратно к отряду Николова, стоявшему уже на Быстрице и также атакованному турками, благодаря стараниям тех же освободителей нашей родины, именующих почему-то себя «внутренними».

Между тем один из наших четников попался в турецкие руки, и нечего говорить, какой участи подвергся этот несчастный.

2-го октября на рассвете мы стали подходить к нашему лагерю, где находились сам Николов, поручик Саракинов. Д. Атанасов, Заграфов с четами в 200 человек, а против них в 2000 шагах с южной стороны на позиции стоял целый турецкий табор.

Погода была сырая и туманная, а потому мы шли, соблюдая все предосторожности. Ведь, сами знаете, что такое значит туман в горах,— наткнуться на неприятеля ровно ничего не стоит, а точно также очень легко перебить своих, как это не раз и случалось.

Но на этот раз получилась страшная кутерьма.

Турки заметили наше движение и, видя, что мы следуем из Разлога, приняли нас за своих. Сейчас же послышались их сигналы на трубах. Насколько я помнил турецкие сигналы, я ответил им на имевшейся при чете трубе. Турки, по-видимому, успокоились и уже окончательно убедились, что идут свои, а мы пошли благополучно под носом у них, подставляя на протяжении 1000 шагов марша свой фланг неприятелю.

Между тем в нашем лагере также поднялась страшная суматоха, раздались тревожные сигналы, слышалась команда офицеров, одни четы строились, чтобы встретить нас залпами, другие начали цепями окапываться, а находившиеся на позиции турки перешли в наступление, прибодренные мнимо подошедшею помощью. Таким образом положение Николова с его точки зрение было ужасно, так как он никак не ожидал атаки с той стороны, откуда двигались мы.

Увидя беспокойство в нашем лагере и услыша сигналы о наступлении с турецких позиций, я приказал трубить болгарский сигнал «господа офицеры», боясь, что нас начнут угощать николовские четы залповым огнем.

Сигналы были услышаны, к нам прибежал один из [155] офицеров и, убедившись, что мы никто иное, как свои же, вернулся сообщить об этом Николову.

Сейчас же был составлен план атаковать наступавших турок, и мы нежданно для них ударили им во фланг.

Что тут произошло, — одному Богу известно. Ободренные нашим приходом, аскеры начали в тумане лущить друг друга; мы били их во фланг, а с позиции провожали их дружные залпы; словом, на утро весь склон перед нашей позицией был усеян трупами, которых в тумане враги не успели, по обыкновению, даже захватить с собою и думали лишь о том, как бы унести свои головы.

Мы ликовали победу и готовились к дальнейшему походу. Решено было все же осуществить неудавшуюся задачу и снова предпринять поход через Разлог.

Сформировав отряд в 250 человек, я, Саракинов и другие товарищи через два дня двинулись на юг через села Ырсово, Марулево, Градево, Сербиново и южнее. Проходя через эти села, мы пополняли наши отряды примыкавшим к нам населением, бежавшим из сел Сербинова и Градева, где восстание было уже подавлено турками, а население частью вырезано, а частью бежало в горы. Ужасную картину представляли собою эти еще несколько дней назад цветущие села, теперь грустно глядевшие своими обуглившимися срубами, с валяющимися по улицам изуродованными трупами христиан и поруганными храмами.

Не помешай нам эта внутренняя организация продолжить начатое дело, — и не случилось бы подобного ужаса, а если бы и погибли села, то население имело бы возможность собрать свои пожитки и идти под прикрытием наших чет в Болгарию, а теперь получилось что? Кровь, трупы и пепел.

Не могу обойти молчанием следующее обстоятельство. Надо вам заметить, что после объявления восстания по всему бассейну Струмы до самого Петрича торговля и движение совершенно прекратились. Наступила полнейшая анархия. В селениях уже не чувствовалось более подавляющей турецкой власти, а македонцы ликовали победу и освобождение.

Колокола благовестили, зычно возвещая о наступившем моменте свободы. Курьеры ходили из села в село, разнося вести о восстании. Всюду слышались выстрелы, раздавался треск бомб. Позднее уже появился дым и огонь от зажженных турками сел. То там, то сям происходили [156] сражения восставших крестьян с турецкими солдатами или башибузуками. Начали проходить через села четы, к которым примыкало население.

В первые дни восстания стычек было немного и больше в тех местах происходили драки, где квартировали турецкие войска. Из крупных центров, как Джумая, Петрич, Мехомия, Пехчево, Мельник, где были сосредоточены большие турецкие силы, турки не высылали войск на помощь мусульманским селам и малым отрядам, квартировавшим в болгарских селениях, так как серьезно опасались за участь этих городов.

Между тем повстанческие начальники, чтобы не пятнать имя борцов за освобождение Македонии перед Европой, решили пощадить турецкие села и уничтожали только вооруженные силы, но эта гуманность привела к печальным результатам, так как если бы повстанцы в начале восстания сожгли несколько мусульманских сел, то турки обезумели бы от страха и успех восстания был бы несомненный.

Теперь же, не видя ужаса восстания, которого так ожидали турецкие власти, они постепенно сделались смелее и после восьмидневной паники начали мало-помалу проявлять активную деятельность в усмирении поднявшегося мятежа. Большие турецкие таборы (800 ч.) направились из различных центров по всей Македонии и начали водворять порядок.

Тут-то и наступила страдная пора для македонцев. Начались стычки с четами и населением, сопровождаемые со стороны турецких аскеров неописуемыми варварствами.

Итак, 8-го октября наши четы двигались по направлению к Мельнику, как вдруг южнее Сербинова, возле м. Дауд, головной отряд заметил бивачный дымок.

— Наверное, это отряд Иордана Стоянова, — сказал я, — он как раз должен быть здесь.

Стали разглядывать в бинокль, — не можем разобрать, да и только, наши ли это, или турки. Посоветовались и порешили произвести рекогносцировку под начальством Софрония Стоянова, а я остался с резервом, постепенно подвигаясь за рекогносцировочным отрядом.

Долго я не имел представления, куда пропали наши молодцы, как вдруг раздался выстрел, а вслед за ним поднялась страшнейшая трескотня. [157]

Оказалось, что подпоручики Заграфов и Каназиров вместе с 2 четниками подползли к бивачному костру на 50 шагов. Дело было, видите ли, в лесу, почему их долго не могли заметить. Только вот турки увидели подкравшихся «комит» и, не желая завязывать боя, обратились по-турецки к нашим офицерам со следующей фразой: «качиныс бурадам кумиталар!» (Уходите, комиты, мы не хотим боя.)

Однако наши патрули не были одинакового настроения с аскерами и дали выстрел, на который турки стали по обыкновению отвечать самой безалаберной трескотней. В момент начала перестрелки я находился от авангарда в 100 шагах, но сейчас же начал приближаться и, выбрав позицию, укрепился, обеспечив тыл сражавшимся уже четам. Между тем против нас начали сосредоточиваться довольно значительные турецкие силы: с юга была рота аскеров, а с запада из долины Струмы двигался целый турецкий полк на выстрелы.

В продолжение всего дня длилась перестрелка, а с наступлением ночи мы ушли в горы, чтобы затем напасть на противника неожиданно с другой стороны.

В этот период восстания во всем бассейне реки Струмы было сосредоточено множество турецких отрядов, почему слабые силы повстанцев не могли открыто бороться с регулярными войсками, и четам пришлось уйти в горы, где и ожидать охлаждения этой турецкой горячки.

Подобная тактика повстанческих отрядов дала самые положительные результаты и дорого обошлась туркам. Не видя повстанцев, недальновидные турецкие командиры решили, что восстание подавлено, и увели большую часть войск по местам их квартирования, оставив небольшие гарнизоны в различных селах и на пограничных постах. Вот тут-то и началась поистине шахматная игра. Наши отряды после ухода турок спустились в долины и напали на слабые турецкие отряды и сейчас же снова ушли в горы. Опять поднялась горячка, турки шли отыскивать нас в горах, а мы спускались тем временем в долины, а когда измученные турецкие роты спускались вниз, мы снова забирались на самую неприступную часть македонских хребтов, но теперь мы уже не действовали большими отрядами, а разбились на малые четы, чтобы быть и подвижнее, и не обременять население, снабжавшее нас всем необходимым.

В конце октября выпал первый снег, с которым [158] решено было прекратить восстание, и в первых числах ноября мы перешли границу, пройдя благополучно мимо Добро Поле, и, сложив наше оружие и боевые припасы в тайных складах, вернулись в Софию.

Вот вам все, что я могу сообщить о восстании 1902 года; то же самое делалось и в других частях Македонии, — кончил рассказчик.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Tageev/text6.phtml?id=9110

Очень оптимистичный пересказ...
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 9:22 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Восстание организованное верховистами в сентябре 1903 года (уже после Ильинденского восстания организованного ВМОРО в Западной Македонии) в районе Стромницы и Штипа, близ болгарской Кюстендильской области:

Цитата:
И так, после восстания 1902 года, подавшего надежду на безусловную возможность освободить несчастный народ из-под турецкого гнета, верховный македонско-адрианопольский комитет деятельно принялся за подготовку к следующему году.

Мы не верили в возможность достижения желательных результатов тем путем, который наметили Россия и Австрия, т. е. путем дипломатических репрессий заставить Турцию изменить свой режим в Македонии и ввести гуманные реформы.

Вам, конечно, известно о посещении графом Ламздорфом Софии и Белграда, а затем и Вены; вы, конечно, следили по газетам за последними событиями в Европе, вы знаете результат свидания Императора Николая II с Францом-Иосифом. Так мне нечего удлинять мои рассказ подробностями об этих событиях. Все сводилось к одному и тому же, а именно успокоить болгарский народ, принудить болгарское правительство приостановить разгоревшееся восстание и предоставить двум державам провести реформы в Македонии свои собственными средствами.

Я верю в бескорыстное стремление России достичь благих результатов; я знаю, что Россия избегает войны в настоящее время, так как дела ее на Дальнем Востоке находятся в сильно напряженном состоянии. Я убежден, что не будь [163] последнего обстоятельства, Россия иначе бы разделалась с Оттоманским правительством за смерть двух своих консулов. В другое время за убийство Щербины и Ростковского мстили бы ваши войска, но эти печальные события совершились не вовремя, и Россия не могла начать войны.

Неужели вы думаете, что болгары и македонцы не верят в то, что только одна Россия явится бескорыстною защитницею их интересов. Было бы наивно предполагать иное, так как если бы Россия захотела, чтобы Болгария сделалась ее провинцией, то она совершила бы подобное присоединение непосредственно же после освободительной войны. Но нет, Царь Освободитель хотел создать свободную и великую Болгарию, о чем свидетельствует Сан-Стефанский договор, созданный нашим незабвенным другом, графом Игнатьевым.

России мы верим, и будь в деле реформ одна она, мы безропотно подчинились бы всем предначертаниям из С.-Петербурга. Но в том то и беда, что вместе с Россией действует заклятый враг славянства — Австрия, которой не нужно освобождение страдающего народа для облегчения его участи, как к тому стремится русский государь, о нет! Австрия всеми силами преследует лишь одну цель — захватить Македонию и тем навсегда погубить южное славянство.

Объясните мне, возможна ли конфедерация славян, раз Македония окажется в руках их лютого врага, врага вдесятеро худшего, нежели турки, так как из-под гнета последних в конце концов славяне вырвутся на свободу, а подпав под австрийское иго, сгинут навсегда. За Австрией к Македонии тянет руку и Германия.

Пока вводятся эти пресловутые реформы, которые никогда не будут приняты султаном, население наше постепенно все уменьшается и уменьшается; благодаря беспощадной турецкой резне, силы его ослабевают, и в конце концов получается то, что освобождать-то будет некого и вся наша родина наводнится турецким элементом, который в свою очередь будет вытеснен австрийцами в Малую Азию. Начнутся новые смуты в Европе, снова возникнет славянский вопрос, опять Россия явится защитницей славян, но уже не от турецкого гнета, а от всепоглощающего пангерманизма, и Бог знает, чем разрешится эта неизбежная борьба.

Ну, скажите мне, можем ли мы ждать чего-либо путного от тех волшебных замков, которые обещаны нам [164] реформами, когда мы знаем наверное, что от этих реформ нельзя ожидать никакого толка.

Ну, хорошо, мы бы успокоились, сложили оружие, европейские жандармы сидели бы по вилайетам среди совершенно чуждого им населения, знакомились бы с своим новым делом, а тем временем христианское население систематически уничтожалось бы коварными последователями ислама.

О всех этих прелестях, которые ожидаются от реформ, предлагаемых султану, можно рассказывать людям несведущим, не знающим ни турок, ни настоящего положения вещей в Македонии, а ведь нам, македонцам, понятно, каким только путем возможно облегчить участь нашего народа.

Поверьте мне, если турки не постеснились убить двух консулов русских, то что же будет с европейской жандармерией. Она будет в один день вся уничтожена турецкими «разбойниками», Порта же ответит целым потоком, извинений, повесит нескольких человек, и все останется по-прежнему. (Когда я пишу эти строки, в Албании происходит именно то, о чем мне предсказывал г. Николов. На днях телеграф принес известие, что несколько европейских жандармов убито албанцами, протестующими против реформ.)

— Какая же мера, по-вашему, приведет к желаемой цели? — спросил я.

— Только назначение христианского генерал-губернатора непременно от авторитетной державы и с достаточными военными силами, да и то я почти уверен, что в конце концов все равно и эта мера не даст должных плодов и поведет к вооруженному столкновению Турции с одною из великих держав.

Зная хорошо подобное положение македонского вопроса, мы, конечно, не подчинились требованию нашего правительства, не сложили оружие, а напротив, решились еще с большим упорством продолжать начатое дело, с приостановлением которого оно должно было бы рушиться в самом своем основании.

Наконец, возможна ли приостановка восстания, продолжающегося с 1895 года самым правильным путем и за последние два года принявшего характер настоящей войны; имеем ли мы на то нравственное право? Ведь это значило бы подвергнуть население Македонии поголовному избиению. [165] Разве турки простят когда-нибудь македонцам их сопротивление. Как бы то ни было, турки теперь побаиваются уж чересчур давать волю своим кровожадным инстинктам. Им знакома разрушительная сила «комитского» динамита, экразита, они уже испытали его силу и в Салониках, и в Константинополе, и вот только этот страх еще мешает турецким чиновникам переходить границу в своих неистовствах, и они ограничиваются сравнительно небольшим, а именно режут беззащитное население в тех пунктах, где нет комитетских чет или где сосредоточено много турецких войск, а также истязуют в своих тюрьмах невинных болгар, захваченных как бы из-за подозрения в участии при организации повстанческих отрядов. Вы, вероятно, слышали, каким ужасам подвергаются несчастные узники в этих тюрьмах. Ведь их пытают там настоящие заплечные мастера, не ведающие, что такое жалость или сострадание. Каленое железо, клещи, гвозди, деревянные пилы и т.д. работают неустанно и днем, и ночью, — и сколько мучеников-македонцев уже сошло в могилу, не вынеся этих ужасных, нечеловеческих мук!

Нет, мы были бы преступниками, если бы сложили оружие.

Проникнутый этою мыслью, верховный македонско-адрианопольский комитет и в 1903 году начал лихорадочную деятельность.

Председателем комитета по-прежнему явился профессор Стоян Михайловский, товарищем его и руководителем восстания генерал-майор Иван Цончев, кассиром Георгий Белев, секретарем поручик Стончев (ныне покойный) и членами совета были выбраны я, полковник Янков, капитан Протогеров и редактор «Реформи» Илия Галаганов.

После долгих совещаний мы установили главным театром восстания Перин и решили начать его 14 сентября, т. е. в тот самый день, когда вы впервые пожаловали ко мне и вступили в мой отряд в Софии. Этот день, как вы помните, был ознаменован траурною манифестациею в кафедральном соборе и затем речью Михайловского возле храма и Протогерова у памятника Левского.

Отряды были распределены так. 1) Полковник Янков командовал Струмским отрядом, но ему не удалось перейти Струмицы, так как в селе Перин он встретил сильный турецкий отряд, дал ему сражение и, потеряв 4-х человек; прогнал турок, а затем вернулся в Разлог, где и соединился с отрядами генерала Цончева. В долину же реки [166] Струмы отправился Чернопеев с 280 человеками. Ведь вам рассказывал об этом неудачном деле священник Стоио Трайков, но, к сожалению, этот герой забыл вам передать, что погиб весь этот отряд лишь благодаря неумелым действием Чернопеева, для которого не по силам была задача управлять такими большими отрядами. Чернопеев был храбрый, прекрасный унтер-офицер в армии, но не мог быть начальником целого отряда. Он с успехом схватил мисс Стон и с таким же успехом погубил 4 четы, составлявшие его отряд. К великому сожалению, у внутренней организации начальниками чет все подобные Чернопееву командиры. 2) В самую отдаленную часть Македонии, а именно в Сересский санджак, отправился поручик Стоянчев, о котором до сего времени нет ни слуху, ни духу (Поручик Стоянчев вместе со мною и П. П. Орловцем был затем на юге Франции, где мы в качестве делегатов комитета пропагандировали македонское дело. Он проник дальше всех воевод в Македонию и при Демир-Гиссаре имел большое сражение. О нем буду говорить особо.) 3) Поручик Дарвингов начальствовал Беласицким отрядом. 4) Капитан Иордан Стоянов командовал Крестничко-мельничским отрядом. 5) В Разлоге действовал поручик Димитр Атанасов, а 6) в Штипском санджаке орудовал поручик Ковачев. Поручик Сотир Атанасов, как принадлежавший к внутренней организации, со своими четами бродил по Кочанскому санджаку на месте скрещения трех границ Сербии, Болгарии и Турции (Поруч. Сотир Атанасов не имел никаких сражений и, вернувшись в Болгарию, превратил своих четников в палочников во время выборов, за что был исключен внутренней организацией из числа повстанческих офицеров.). В отряде этого офицера находится и ваш юный соотечественник, 15-летний мальчик Топешко. Слухи ходят, что этот юноша проявлял удивительную храбрость, когда находился в отряде воеводы Боби Стойчева.

Генерал Цончев командовал общим ходом восстание и сам находился во главе резервного отряда, двигавшегося от Разлога к Перину; генерал после целого ряда сражений дошел до села Перина, сжег его и затем после удачного боя при Годлево, Бачево и Белице, ударил на турок у Мехомии, но в виду того, что боевые припасы уже были [167] израсходованы, а противник получил сильные подкрепления, он начал медленное отступление, время от времени нападая на преследовавших его турок, и вот мы не сегодня, завтра, соединимся с генералом и снова двинемся в глубь Македонии. Жаль одно, что это болгарское преследование задержало нас чуть не на целых 19 дней.

По правую же сторону Струмы после 14 сентября сражение были под Коганами, около гор. Струмицы, около Карбинцы, близ Штипа, у Султан-Тепе, и у кюнстендильской границы с помощью населения произведено нападение на турецкие посты.

Я не рассказываю вам о военных действиях, которые были до 14 сентября; вы о них слышали от капитана Протогерова. Вы знаете о трагической смерти поручиков Софрония Стоянова, Сугарева и юного подпоручика Милева, — они погибли из-за гнусного предательства недостойных лиц, именующих себя предводителями внутренней организации, соревнующей нам там, где следовало бы идти рука об руку. Когда вы узнаете ближе наше дело, вы увидите, как трудно нам работать; между членами нашего комитета началось нечто такое, что удачно назвал Дарвингов «моральным трением», которое является всегда после борьбы, влекущей за собою неизбежное соревнование в славе.

«Партийность и партийность повсюду в Болгарии», — подумал я, слушая последние слова Николова. Эта партийность и не дает возможности болгарам сделаться главарями на Балканском полуострове, она-то и служит главным источником всех бед, которые переживает болгарский народ.

Так как, благодаря рассказу г. Николова, я имел возможность дать читателю общее представление о восстании 1903 г., то я считаю не лишним пополнить эти сведения тем материалом, который я почерпнул от поручика Дарвингова по возвращении своем из Македонии в Софию. Эти сведения особенно будут ценны, так как послужат связью между событиями, которым я являлся уже очевидцем, и началом восстания нынешнего года.

— Там же, где и вы, — начал Дарвингов, — а именно, в Влашках-колиби, я вместе с подпоручиком Дмитрием Заграфовым сформировал отряд, состоявший из 60 человек, который мною и был разбит на 4 четы, названные по именам городов, из которых были родом их воеводы; таким образом получились четы кукушкинская, поройская, петричская и бутковская, воеводами которых были поручик [168] Заграфов, Дончо и Коно Абрамов, находившиеся под моею общей командой.

14 августа, на восток от «Царева Верха», мы перешли границу у местечка «Праздна Торба», под самым носом турецких часовых, которые или не хотели нас заметить, или в самом деле не видели движущиеся четы. Между тем, иногда подобное явление бывает с турецкими часовыми, которые очень неохотно завязывают драку с повстанцами на самой границе, предпочитая им беженцев из Македонии, да и то лишь тогда, когда последние перебираются через границу без прикрытия чет.

Пять дней шли мы, не встречая никаких препятствий, и только 19 августа, когда вся турецкая империя справляла день именин своего падишаха, около местечка Эпитицы, не доходя до Эль-Тепе мы были задержаны турками и лишь усиленным ружейным огнем очистили себе дорогу.

Двигались мы к Эпитице по Седловине между Эль-Тепе и Альбутином-Верхом.

Еще не доходя до Эпитицы, я образовал отряд из местных влахов, который должен был поднять все местное население против турок и особенно село Сербиново и Градево.

Вместе с этими влахами мои четы двинулись по Седловине, где и расположились на ночлег, выставив караулы в сторону Разлога, куда отступили прогнанные турки. Также караул в 5 человек был выслан на вершину Альбутина-Верха.

Ночь прошла благополучно, но в 9 часов утра часовой увидел со стороны Разлога дымок. Пошли мы с воеводой Дончо проверить донесение часового, но тревога оказалась ложною и мы в бинокли никакого дыма не разглядели.

Как вдруг Дончо схватил меня за руку выше локтя и судорожно сжал ее своею мощною пятернею.

— Смотри, смотри — турки!.. — прохрипел он.

Я схватил бинокль и, действительно, увидел целую вереницу фесок, двигавшихся по гребню Альбутина. Турки неминуемо должны были внезапно наткнуться на наш караул. Видя трагическое положение поста, я громко крикнул четам спешить на помощь караулу и бросился к отряду, начавшему уже наступление со стрельбою.

Турки совершенно потеряли голову, и начали отступление, которое перешло вскоре в самое безобразное бегство. Мы потеряли всего двух человек, но зато весь склон [169] Альбутина-Верха был усеян трупами противника, которых насчитано было 150 штук.

Я дождался наступление сумерек и двинулся по склону Эль-Тепе, но на пути был остановлен человеком, окликавшим повстанцев. Это оказался курьер от Иордана Стоянова, который в короткой записке звал меня к себе. В ту же ночь мой отряд, после большого перехода, соединился с отрядом капитана, и 20 августа мы завязали перестрелку с турками, которые, как оказалось, думали устроить мне засаду, но ошиблись в расчете и натолкнулись на соединенные отряды мой и Стоянова.

Очевидно, неприятель поджидал подкрепление, так как усердно занялся укреплением позиции и возведением окопов, из-за которых по обыкновению не имел намерения выйти для атаки, а предпочитал лучше быть атакованным. Однако не в наших расчетах было оставаться долго на месте и мы ночью под самым Эль-Тепе прошли к с. Банско, с отрядом силою в 120 человек, и 21 августа расположились в лесу по склону горы Перин. Между тем, в 12 часов наш бивак был снова встревожен известием о появлении батальона аскеров.

— Что за черт! — сердился Иордан Стоянов. — Да что они, из земли вырастают, что ли?

Действительно, по направлению к Эль-Тепе двигались турки, очевидно, шедшие на выстрелы, раздававшиеся накануне во время нашего боя, и мы решили дать им пройти, не потревожив их покойного марша.

Я был доволен, что аскеры прошли, не заметив нашего присутствие: во-первых, люди мои были сильно утомлены большими переходами, а во-вторых, я собирался закончить письмо генералу Епанчину, который очень интересовался ходом нашего восстания, но, увы, это письмо вместо Петербурга попало в руки внутренней организации и, конечно, было уничтожено ее главарями, так как в нем я обрисовывал русскому генералу грязные деяния этих господ.

И действительно, можно было возмутиться. Мы, по взаимному решению с Иорданом Стояновым, двинулись к селению Банско, чтобы прогнать турок, собравшихся в его окрестностях, и вдруг руководитель внутренней организации присылает нам курьера с предупреждением, что если мы вступим в Банско, то будем встречены огнем, а затем выданы туркам. Я до такой степени возмутился [170] этою мерзостью, что сейчас же отправил резкое письмо этому коцкарскому (Т. е. разбойничьему) воеводе.

«Мы бьемся для вашей свободы, — писал я, — проливаем свою кровь, а вы устраиваете нам препятствие. Мы достаточно сильны, чтобы, придя в Банско, добиться своего, но этим испортим лишь дело, показав населению, что сами же его защитники дерутся между собою. Стыд и позор на вас».

Через Обидимско, Брезничко и Кременско направились мы в селение Перин, где собралось уже несколько чет, силою в 100 человек, и 1 сентября мы были атакованы турками.

Мне не спалось, я чувствовал, что случится что-нибудь неладное, и вот раздались выстрелы с той стороны, где находился наш караул, и вскоре прибежал четник с сообщением, что турки напали на караул, двоих убили, двоих ранили, а одного повстанца схватили живым и затем тут же, на глазах беглеца, отрезали ему руки и ноги.

— Меня спасло прямо чудо, — говорил, задыхаясь, прибежавший, — я провалился в яму и турки пробежали мимо меня.

Мы сейчас же подняли тревогу и, отойдя 1 версту назад, заняли неприступную позицию в лесу. Турки сверх обыкновения лезли на нас довольно смело, ловко скрываясь за деревьями и совершенно не представляя цели, в чем им особенно помогал бездымный порох. С наступлением ночи мы отступили на юг к Кали-Бутушу по горе Серес.

Повсеместные появление чет в Македонии и большие потери турок прямо повергли в панику турецких военачальников и, судя по первоначальным донесениям, они были очень встревожены настоящим положением дел, тем более что Болгария усиленно готовилась к войне, мобилизовала армию и стягивала войска к границам. Теперь бы, ударь Болгария и Сербия на турок, пресловутый балканский вопрос был бы разрешен, а столь жданная свобода Македонии была бы возвещена всему миру. Но увы — этого не случилось!

В то время, когда происходил наш бой наверху горы Перина между Спанчево и с. Перином, Цончев находился в самом селе Перине, о чем мы совершенно не знали и лишь на другой день получили извещение через жителей, что у генерала идет ожесточенное сражение с превосходными турецкими силами и что он с минуты на минуту [171] ожидает гибели своего отряда. Нечего и говорить, что мы бросились к нему на помощь.

Безостановочно шли мы целый день на север и с наступлением сумерек наткнулись на двух курьеров.

— Откуда? — спросил я одного. Но он, вопреки обыкновению наших курьеров, вместо ответа бросился бежать.

— Держи! — крикнул я четникам и мигом беглец был передо мною.

Оказалось, что он был помак и служил турецким курьером. До того несчастный помак перепугался, что сам отдал мне вверенные ему письма, из которых мне удалось узнать все планы и намерения турецких начальников. Владея турецким языком, я без затруднение прочел приказание батальонного командира, чтобы по сигнальному выстрелу одна рота начала наступление, а другая заняла бы позицию, с которой отрезывался путь отступления из Перина.

Конечно, я не замедлил воспользоваться подобным трофеем, двинулся к горе и занял позицию, разбивавшую все турецкие замыслы. Курьера же держал под строгим караулом.

Между тем, генерал успел отойти от Перина, благодаря тому, что турецкие начальники, не получив письма, не атаковали вовремя село и дали возможность четам преспокойно отступить в горы, но зато 3 сентября несколько рот аскеров нахлынули в с. Перин и начали поголовное избиение оставшегося там населения. Турки эти прибыли сюда частью из Неврокопа, а частью из Мельничка и, что всего удивительнее, проходя мимо моего отряда, занявшего позицию на протяжении 500 шагов, они прекрасно видели моих людей, но не пожелали, очевидно, сражения, а предпочли поживиться человеческими жизнями в мирном болгарском селе.

Одновременно с этими событиями подпоручик Настев, отделившись от поручика Стоянчева в Демир-Гисафе, возвращаясь с юга, наткнулся на часть турецких войск, дравшихся с Цончевым при Перине, и, дав им сражение, окончательно ослабил турецкие силы.

Вплоть до 6 сентября переходили мы из одного места в другое, и, наконец, генерал собрал совет воевод, на котором главнокомандующий предложил новый план действий.

Теперь четы двинулись по Македонии веером. Одни [172] направились в Разлог, другие в Неврокопско, третьи в Джумайский санджак, следующие в Мельничко. (Дарвингов, Иордан Стоянов, Дончо и Санданский (последний – воевода внутренней организации))

У каждой четы была своя задача и занятие известного пункта, а 11 сентября все одновременно должны были начать общее восстание одновременно с населением. Наш соединенный отряд стоял в м. Водиста Скала 16 сентября, когда мои разведчики заметили турецкий батальон, шедший от Пилявы параллельно с повстанцами. Одна рота наступала уже с запада и в 2000 шагов от нас заняла позицию. Другая турецкая рота начала наступление с севера и двигалась по Спанополе, окружая повстанцев со всех сторон, но в очень далеком расстоянии, что дало нам возможность спокойно выйти из турецкого охвата.

18 сентября мы снова были окружены турками и по произведенной рекогносцировке решили, что бой с неприятелем невозможен, так как кроме превосходного числа его у него были 2 горных орудия. Не могу не отметить того интересного факта, что этим турецким отрядом командовали 2 германских офицера, которые даже не постеснялись явиться перед турецким строем в своем форменном платье.

Македония положительно начала наводняться турецкими войсками, ходили слухи о столкновении их с болгарскими регулярными частями, и мы с часу на час ожидали объявление Болгарией войны. Мы решили возвратиться в Болгарию и 28 сентября перешли границу у Кадийцы, сражаясь с турками целых 2 часа.

Каково же было наше разочарование, — закончил рассказчик, — когда не только войны не было объявлено, а напротив, гонение на борцов за македонскую свободу со стороны нашего правительства еще больше усилилось.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Tageev/text6.phtml?id=9110
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 10:47 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Лендер, "Афон, Салоники, Македония", 1904 год:

Цитата:
Турецкие стеснения совпадают с затаенными намерениями греков, стремящихся эллинизировать болгарское население Македонии. Это стремление особенно сказывается в Салоникском вилайете, в Сересе, в Андрианополе. В городах болгары эллинизированы путем греческих школ и влияния греческого патриархата и греческих митрополитов.


Ещё один болгарский миф. Все греки спят и видят, что болгары огречились... Смысл жизни, а чо? При этом, сами болгары-националисты не принуждали силой этнических греков (и особенно славяноязычных греков - но и грекоязычных тоже) признать себя болгарами. Что ты...

Цитата:
Болгарами кое-что сделано в образовательном отношении и в самом Константинополе. Болгарским экзархатом учреждена здесь в 1889 г. болгарская семинария. Цель этой семинарии — поставлять в Болгарию и Македонию священников, воспитанных в духе болгарской церкви.


А это связано с тем, что Болгарская Церковь - это нечто совсем иное, чем Константинопольский патриархат. Конечно! В болгарской школе - болгарский дух. В греческой - семинарии - греческий. И православия это разные - греческое и болгарское.

Цитата:
Эта семинария находится в возвышенной части Перы — Шишли, и представляет закрытое учебное заведение. Образовательное значение болгарской семинарии признается и в России.

В семинарии 140 учеников.

Кроме семинарии, болгарскому экзархату подчинены болгарские училища Константинополя, одно двухклассное, находящееся в Пере, и другое подобное же в Фанаре. Эти училища — рассадники просвещения для местных, константинопольских болгар. Семинария же принимает учеников из Македонии и из Болгарии, окончивших три класса всяких училищ. В обоих болгарских училищах около 150-160 учеников.

В таких образовательных учреждениях сказывается самая несомненная необходимость для болгар, так как турки не принимают болгар ни в свои школы, ни в университеты.


Греков и сербов тоже не брали в мусульманские университеты. тоже мне, новость...

Цитата:
Болгарский экзархат, это единственное объединяющее начало между Болгарией и Македонией, является у болгар, помимо своего прямого назначения, еще заботливым министерством народного просвещения.


Конечно Министерство Образования. На свои средства содержать все школы в Македонии... Только непонятно откуда средства брались. Ведь создавая Экзархию, болгары говорили что взносы на Церковь отменяются (чтобы оттолкнуть паству от Константинополя, который для своего выживания такие взносы брать был вынужден).

Убийство комитетчиками салоникского грека-кондуктора при подрыве турецкого поезда:

Цитата:
Я приехал в Салоники в интересное и тревожное время тотчас после взрыва на железной дороге, когда население Салоник было крайне взволновано происшествием, ожидались взрывы в городе, искали бомб под разными учреждениям, банками и присутственными местами. Взрыв на железной дороге произошел в 200 верстах от Салоник, но по плану злоумышленников он должен был произойти и самых Салониках, по прибытии поезда, чтобы вызвать панику в городе. Как оказалось, это была работа темных террористов, поместивших адскую машину в багажном вагоне поезда, шедшего из Вены. Машину взорвало раньше [775] времени, убив при этом тормозного кондуктора. Убитый был грек. Ему устроили в Салониках пышные всенародные похороны, в присутствии греческого митрополита, консула, массы и греческих представителей и народа. Перед похоронами на дверях болгарского агента Шопова было торжественно прибито греками извещение о похоронах грека-кондуктора. Нахождение бумаги на дверях болгарского агента демонстративно указывало на то, что это жертва болгарских революционеров.


Цитата:
Для полноты общей картины, приведу две-три подробности о железнодорожном взрыве у Гюмендже. Как я уже упоминал выше, при взрыве был убит тормозный кондуктор, но сданная кем-то в багаж адская машина ранила еще двух человек. Вагон был сильно поврежден. По делу взрыва были арестованы в дер. Попчеве (близь Струмицы) три крестьянина — Григор, Христоман и Танчо. Потом я узнал, что арестованным оказался один Христоман. Он был присужден к повешению, и приговор этот 23 июня был приведен в исполнение в Гевгелах. Христоман, оказалось, был старый заговорщик, сидевший в салоникской тюрьме и выпущенный оттуда незадолго перед взрывом. За этим первым взрывом на железной дороге потом пошли другие.


Сказ о греках-поработителях болгар:

Цитата:
Должность гражданского агента вместо г. Демерика исполнял наш консул в Салониках А. А. Гирс.

Г. Гирс высказал мне некоторые общие соображения о македонской борьбе, которые совпадали и с моими собственными наблюдениями.

— Нынешнее движение в Македонии, как вы его видели сейчас, — сказал г. Гирс, — служит выражением все той же греческой борьбы за эллинизацию Македонии и яростного протеста [777] болгар, отстаивающих свои народные начала. Эта борьба ярко проходит во всей картине событий в Македонии. Борьба ведется представителями греческого духовенства, которые являются передовыми застрельщиками поработительного влияния греков.


Конечно, во всём виновны греки. И ни слова о том, что в ответ на некое абстрактное и недоказанное порабощение, болгары вполне себе осязаемо истребляли очень даже материальных греков. Только за то, что они принадлежали к греческой партии, были её активистами, и боролись против болгарского террора.

Цитата:
Поездка генерала Шостака дала ему много интересных наблюдений. Поездка эта была обставлена довольно торжественно. Хильми-паша предупредил власти о поездке генерала. [778] На Воденском вокзале генерал был встречен почетным караулом, каймакамом, комендантом города с наличными офицерами. Явилась и масса местных жителей. На русское приветствие жители дружно отвечали приветствием: «Добре дошел». Генералу отведено было помещение у богатого бея. Каймакам объяснил, что реформы ожидаются с нетерпением христианами и мусульманами, за исключением некоторых богатых беев, которые привыкли своевольничать. Во Владаве встреча была тоже теплая и торжественная со стороны массы народа. Наблюдения были, однако, не всегда отрадные. Турецкая жандармерия была найдена генералом Шостаком почти везде в плохом состоянии и совершенно не подготовленной к своей службе и обязанностям. Конные жандармы, встреченные у моста через реку Вардар, имели вид разбойников, от вахмистра далеко несло водкой. В общем настроении края чувствовалось недовольство: среди болгарского населения постоянно слышались жалобы на греков-патриархистов, от которых болгары терпят сильные притеснения во всех мелочах жизненного обихода. Греки занимаются доносами на болгар турецким властям, которые всегда покровительствуют грекам. Выли жалобы и на турецкое правительство, предоставляющее государственную службу исключительно патриархистам и видящее в экзархистах тайных бунтовщиков. Но Ф. А. Шостак осторожно относился к национальным распрям и не выходил из пределов своей прямой задачи.

Ф. А. Шостак объехал большой район: Дойранскую казу, Гевгели, Воденскую казу, Кавадар (Тиквеш), Струмицу, Кокюш, Монастырь. Поездку в Ускюб генерал Шостак совершил с генералом Деджиорджисом.


Доносы были. И как это ни странно, доносы имели место с обеих сторон. Экзархисты - тоже доносили. А в нескольких случаях они прямо сдавали греческие отряды андартов туркам. Но в повествовании талантливого автора, почему-то, доносительство приписано только грекам. Получается, что болгарам можно защищать себя через доносы, а грекам - никак. Не по чину...

Цитата:
Не подлежит сомнению, что главная масса македонского населения — болгары [779] (две трети жителей)


Подлежит, подлежит...

Цитата:
, хотя это энергично оспаривают другие народности; в стране много греческого элемента и сербов.


Людей с сербским этническим самосознанием в Македонии было в разы (если не в десятки раз) меньше, чем греков. Само много численно в Македонии было греков, мусульман (турок, помаков и албанцев) и сербов.

Цитата:
Европейские реформы не коснулись Старой Сербии. Реформы вообще сужены турками. Первоначальный широкий проект реформ последовательно подвергался разнообразным изменениям. В стороне от реформ остались вилайеты Скутарийский, Янинский и Адрианопольский. Район европейских реформ в нынешнем их виде охватил главным образом те округа, где имеется значительное христианское население. Округа Салоникского вилайета (Салоникский санджак предоставлен России, санджак Серес Франции, санджак Драма — Англии), Косовский вилайет или Ускюбский (кроме Старой Сербии), — вот район реформ. Косовский вилайет предоставлен австрийцам, а Монастырь отдан итальянцам с условием, что постоянная резиденция итальянского представителя генерала де Джиорджиса будет не в Монастыре. Это он и сам предупредил на предварительных совещаниях в Константинополе.


Немного матчасти:

Цитата:
Турецкий «вилайет» составляет как бы целый край или округ. Санджак это нечто вроде нашей губернии. Санджаком управляет вали. Санджак разделяется на казы или уезды с каймакамами-начальниками во главе каждой казы. Европейских офицеров привлечено к делу реформ 25 чел., но оставлено право увеличить число их до 60. Турки, впрочем, будут противиться этому увеличению, как связанному для них с материальным затратами.


Цитата:
Европейским реформаторам на первых же порах пришлось натолкнуться на большую космополитическую смесь и нескладицу и на борьбу народностей. Турки, болгары, сербы, греки, куцовлахи (молдаване-румыны, за которых стоит румынское правительство) представляют такую картину совершенно несовместимых домогательств, что всего сильнее и чувствительнее в стране острая междуплеменная рознь, а не притеснения турок.

Не без труда дались первые шаги реформ. Греческое духовенство старательно подчеркивало, что русские реформаторы покровительствуют болгарам и занимаются больше политикой, чем реформами. Эти разговоры были едва ли справедливы, так как основная инструкция, данная генералом Шостаком своим офицерам, исключала возможность проведения национальных тенденций.


Конечно нет! Аффтар написал. А Шостаков - приказал...

Цитата:
Офицерам рекомендовались именно заботы о создании образцовой жандармерии. Греки приписывали появлению русских офицеров возвышение [781] болгар. С минуты реформ экзархисты, по словам греков, стали бодро поднимать голову. Но разговоры греков были пристрастны. В Македонии всюду идет своим порядком борьба греческого патриархата с болгарским экзархатом. Многих болгар удерживало в их преданности патриархату покровительство турок, расположенных к грекам и протежирующих патриархистам. Иные болгары говорили: «мы греки», указывая именно на свою приверженность к греческому патриархату, а их считали и на самом деле греками. Между тем дело стоит так: если болгарин ходит в греческую церковь, он говорит: «я грек». Разъяснение этих понятий, довольно спутанных в Македонии, не нравилось грекам, так как прежняя неопределенность давала им поводе считать своими соплеменниками тех, кто никогда не был греком по рождению. Греческое духовенство уверяло, что русские офицеры заставляют греков признавать себя за болгар.


Проблема в том, что "я грек" имеет именно этническую, а не религиозную коннотацию. Религиозным маркером который в указанном случае долженствовал бы использоваться - "я христианин", "я православный" (а не болгарский раскольник, например) и, самое часто применяемое - "я - патриархист" (тогда как болгарских раскольников именовали ЭКЗАРХИСТАМИ).

ПОДЛОГ...

Цитата:
После мрачных подвигов костуржского греческого митрополита Германа и его сподвижников, по указанию которых убивали людей и разоряли дома болгар, не признававших их духовной власти, престиж греческого духовенства сильно упал и болгары стали более решительно отпадать от патриархата; около 70 деревень в Македонии перешли в болгарский экзархат.


Не знаю как насчёт убийств и грабежей. Германос Каравангелис Касторийский силой врывался в церкви в которые его не пускали (силой же) экзархисты. Это - да. Было. И он проплачивал греческих партизан и снабжал их всем необходимым (включая покровительство перед турками). Тоже было. И пестик он имел при себе всегда - даже во время службы в церкви. Но вот чтобы он сам кого-то убивал... Не читал, кажись такого... То же самое - с грабежами болгар. Неприпоминаю чтобы Каравангелис грабежами промышлял.

ЛОЖЬ.

Второй подлог - что Болгарская Экзархия стала из-за "подвигов" Каравангелиса популярнее. НЕ СТАЛА. В Македонии она так и не прижилась...

Цитата:
Македония на первый взгляд невелика, но какую этнографическую пестроту она представляет в одних и тех же местностях! Не проведешь определенной границы ни национальностям, ни стремлениям, ни богатству, ни бедности. Все здесь сбито в одной куче, в пределах одного и того же санджака, одной и той же казы. Тут и мирное население, тут и заговорщики, тут и разоренные, и разорители. Надо много труда и внимания, чтобы изучить положение каждого данного района со всей его сложной физиономией, со всеми его невыясненными нуждами.


Турецкие власти с самого начала были в курсе, кто в каждом селе был возбудителем беспокойств. В КАЖДОМ...

Цитата:
Борьба экзархата и патриархата проглядывает в тысячах фактов. Эта обостренная борьба была при мне в Енидже-Вардаре. Македонские греки говорили болгарам: «церкви и школы должны быть наши», а те отвечали: «нет, наши», и помирить их нет возможности. Хотя экзархистов в стране около половины болгарского населения, но на них смотрят здесь все-таки как на отщепенцев, как на раскольников. Кажется, давно бы следовало разрешить болгарам, тяготеющим к своей национальной церкви, молиться по-болгарски.


Советничек...

Наверное, автору невдомёк, что Константинополь НЕ ОТКАЗЫВАЛСЯ признать Болгарской Церкви. И в той же Эдессе патриарх говорил в ответ на прошение проводить службу на болгарском языке, что он согласен - надо подать прошение, и если это прошение будет признано справедливым и митрополитом (патриархистским) Эдессы и местным клиром - то в греческих церквях вполне законно могли служить на церковнославянском болгарского извода. Но болгар интересовало не это. Болгары требовали Церковь в максимально широких границах. На это - патриарх НЕ ПОШЁЛ. И правильно сделал, разумеется. А вы - как думали?

Цитата:
Прямо удивляешься, сколько в Македонии беспокойных людей, отвыкших от мирной работы и добывающих пропитание силой. Фактов и примеров хищничества и преступлений не обобраться. Преступления совершаются на все лады, процветает и шантаж.

Недавно, близ Струмицы, четники прислали богатому греку письмо, что убьют его сына, если он не вышлет в указанное место пятнадцать золотых. Он не выслал, а письмо передал властям, и через восемь дней сын его оказался убитым. Пошли в горы болгарин и грек-патриархист, последний вернулся с проломанной головой и умер. Болгарин отрицает, что это он сделал, — случай так и остался невыясненным.


Если б туркам было нужно - моментально выяснили бы. Когда аналогичные штучки приключались с мусульманами - всё выяснялось сразу...

Цитата:
Нельзя пройти молчанием и следующего факта. В Струмице местный каймакам устраивал в июне прощальный обед офицерам, уезжавшим в Дойран. Во время обеда, вблизи квартиры каймакама, было сделано дерзкое демонстративное нападение на грека, который был ранен ножом.


Имели право болгарские революционеры. Имели право...

Цитата:
Древняя Солунь в настоящее время по составу населения город очень пестрый и оригинальный. В Салониках 170 тысяч жителей; из них преобладающая часть, около 90 тысяч, испанские евреи, 30 тысяч турок, 28 тысяч греков, затем небольшими группами встречаются сербы, болгары, итальянцы, французы и разная космополитическая смесь.


Ну, то есть болгар в Салониках в канун Балканских войн - фактически и не было. Кроме понаехальщины из других мест, типа гимназистов болгарской школы в Салониках, конечно, и их учителей... А кто-то тут, на этом самом форуме рассказывал мне байки про многочисленных болгар Салоник, перебитых греками на острове Трикери... Прям тысячи болгар. Если не мильёны...

Цитата:
Следующая станция Демир-Гесар — большое селение с двумя тысячами жителей, из которых около трех четвертей болгары.


По статистике Демир Хиссара (Сидирокастр) - есть разночтения...

Цитата:
Еще значительнее станция Серес с сорока тысячами жителей, преимущественно из турок и греков. Болгар в Сересе не более двух тысяч, исключительно патриархистов.


Воот. Серрес - чисто греческий.

Цитата:
Болгар в Сересе не более двух тысяч, исключительно патриархистов. Успехи эллинизации в этих местах сильно сказываются.


Ага... А я то обрадовался. Оказывается - не греческий Серрес. Это коварные греки эллинизировали болгар Серреса... ну, чего только не услышишь...

Цитата:
Дедеагач — важный узловой пункт и город с девятью тысячами жителей. Тут болгары, турки, греки; вокруг Дедеагача все деревни исключительно болгарские, довольно богатые.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Lender/text1.phtml?id=9112

Про Дедеагач (ныне Александрополь) - сказать не берусь. Может быть автор и прав. Может быть поищу на досуге информацию по населению города и его окрестных сёл... Но название города - явно турецкое. Как и у Демир-Хиссара...
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Ср Сен 11, 2019 10:51 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Цитата:
Общую численность всего населения Македонии можно принять в настоящее время равной 2.500,000 душ. Ядро населения составляют болгары, которых насчитывается до 1.600,000 душ; большинство болгар православного вероисповедания, но некоторая часть их, так называемые помаки, исповедует магометанство. Турок постоянно живет в Македонии до 325.000 челов., греков — свыше 230,000 челов., албанцев до 180.000 челов.; остальную часть населения составляют куцо-валахи, цыгане и евреи. В Старой Сербии, без Ново-Базарского санджака, живет приблизительно 250.000 чел., значительное большинство которых приходится на долю албанцев (62%); сербов и болгар около 33%, немного турок, цыган, куцо-валахов и евреев. В Ново-Базарском санджаке преобладает сербское население, которого насчитывается до 120.000 чел.; следующее за сербами место занимают албанцы, — свыше 30.000 чел.; наконец, здесь живут в небольшом числе цыгане и евреи. Что касается верхней Албании, то она заселена почти исключительно албанцами (свыше 290.000 челов.), между которыми живет немного болгар (около 10.000 челов.) и еще менее сербов (4,500 челов.).


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Nedzveckij_V/text.phtml?id=12914

Численность греков и турок Македонии очевидно занижена. А болгар - сверх меры завышена (якобы в Македонии болгар жило едва ли не больше чем в Болгарии). В Болгарии в 1892 году перепись населения показала 2.464 тысячи православных болгар, и ещё около 40 тысяч болгар остальных вероисповеданий (мусульман, католиков, протестантов).

https://bg.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%B5%D0%B1%D1%80%D0%BE%D1%8F%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B5_%D0%BD%D0%B0_%D0%BD%D0%B0%D1%81%D0%B5%D0%BB%D0%B5%
D0%BD%D0%B8%D0%B5%D1%82%D0%BE_%D0%B2_%D0%9A%D0%BD%D1%8F%D0%B6%D0%B5%
D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE_%D0%91%D1%8A%D0%BB%D0%B3%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%8F_(1892)

А перепись населения Болгарского княжества 1880 года (то есть до присоединения Восточной Румелии) показала в Болгарии ОБЩЕЕ населении - почти ровно 2 миллиона человек.

В 1900 и 1905 годах в Болгарии - большой рост населения. В значительной мере - за счёт славянских беженцев из Македонии.
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Чт Сен 12, 2019 12:41 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Сиротинин, "Через Македонию и Болгарию. Из путевых заметок", 1906 год:

Цитата:
Из христианского населения — всего больше греков. Они — владельцы всех ресторанов и отелей. Греческий язык раздается повсюду. Славянской речи почти не слышно. Две-три болгарских надписи на базаре, да и то такие мизерные, что их с трудом можно отыскать среди множества греческих, турецких и еврейских вывесок, две болгарских книжных лавки в узеньких, извилистых закоулках да болгарская гимназия — вот почти все, что можно найти славянского в главном городе славянской Македонии. Славяне — вообще не мастера налагать свой отпечаток даже на те города, где они составляют большинство, и готовы фигурировать под какой угодно вывеской: мадьярской в Новом Саде, немецкой в Сараево, итальянской в Реке, а в Солуни они — в меньшинстве. Это — один из тех городов, которые, как немецкая Лодзь или польский Львов, чужеземным народом тяготеют над местным населением.


В Салониках - и этот автор страдает над тем, что болгар очень мало. И он ещё называет именно болгар - коренным народом Македонии, а греков там - чужеземцами, которыми тяготятся коренные жители, болгары... Ужасть... Безграмотная...

Цитата:
Когда мы были в Солуни, вся болгарская гимназия от последнего сторожа до директора была арестована


Для подобных арестов были как правило веские основания - школы были центрами не только пропаганды, но и террористической деятельности болгарских националистов. Многие из болгарских террористов - действительно были учителями в болгарских школах Македонии.

Цитата:
греки, которым турки покровительствуют, стреляли на набережной в болгарского доктора Николова и смертельно его ранили. Беда человеку, который выдвинется, как народный деятель: если его не убьют греки, то засадят в Белую башню турки.


Ну, конечно... На дворе - 1906 год. Греки НАКОНЕЦ-ТО начали отвечать болгарам, и тоже убивать их (чтобы отвадить тех - убивать греков). А русский пейсатель страждет, что греки (ТОЖЕ) посмели поднять руку на болгарина... Не трогали бы греков болгары - никто бы и их не тронул. А раз сами первые начали - чего же пенять? Неужели греки не имели права защищаться?

Цитата:
Македония — пестрый винегрет народностей, перемешавшихся одна с другой, как змеи в клубке. От этнографической карты Македонии рябит в глазах: народы вкраплены здесь друг в друга так, что и отделить их невозможно. Рядом с куцовалашской деревней стоит греческая, в одном и том же селе одна половина хат — албанские, другая — славянские. При этом запутанность и сложность македонского вопроса удваивается от различий религиозных, вероисповедных и церковных. Среди христиан, а особенно у албанцев, идет борьба между католичеством и православием, а у православных не прекращается резкий и крайне напряженный спор между греческой вселенской патриархией и болгарскими экзархистами. Много славян омусульманилось и под именем помаков, сохранив вполне свой славянский язык, держится от прочих славян совершенно особо. Все это, как мы уже сказали, делает из несчастной страны склад горючего материала, готового при южной страстности и живости темперамента вспыхнуть от одной искры. А любители пожаров всегда найдутся... Главный элемент раздора дают этнографические отличия, и именно они и в целях справедливости и в интересах выгоды, всегда согласной со справедливостью, должны определять русскую политику в македонском вопросе.


Ещё какой винегрет...

Цитата:
Как ни много народностей в Македонии, спор, однако, ведется главным образом между двумя из них — греческой и славянской. Греки, которым с раннего детства кружат голову пары давних воспоминаний, живя только в южной части Македонии


Ну, вот прям только в Южной Македонии и жили греки... Ага... В Монастире, Крушево, Стромнице - не греки были преобладающей этнической группой... К чему ретранслировать проболгарскую ложь? Не было этого...

Цитата:
Как ни много народностей в Македонии, спор, однако, ведется главным образом между двумя из них — греческой и славянской. Греки, которым с раннего детства кружат голову пары давних воспоминаний, живя только в южной части Македонии, заявляют притязания на всю Македонию, хотя жалкие лохмотья давно сгнившей византийской пурпуры императора ромеев под [1042] громким названием исторических прав — единственное основание для их претензий. По статистическим данным, опубликованным в трудах Карла Oestreich'a и Peucker'a, не говоря уже о славянских работах Жупанича, Кънчева, Гончевича и др., из трехмиллионного населения современной Македонии славян живет там более половины всего населения, а греков всего только 240.000.


Статистик по Македонии было множество. Перепись турецкого правителя Македонии Хильми-паши, проведённая около того времени когда писалась обсуждаемая статья, показала, что греков в Македонии - порядком больше чем болгар.

Цитата:
Реальная политика не может считаться с сентиментальным романтизмом исторических реставраций, и на жалкие претензии греков не стоило бы обращать внимания, если бы они, пользуясь покровительством вселенской патриархии и султанского правительства, не высылали безнаказанно в Македонию своих банд, которые с ножом в руках угрожают не только правам, но иногда и жизни славян. В этой борьбе для России, как славянской державы, возможно только одно: стать твердо за бесспорные права македонских славян.


Ну и уроод... Славяне ж ПЕРВЫЕ начали бандитизм направленный против греков в Македонии. ПЕРВЫМИ! Неужто грекам надо было ничего не делать в ответ, не создавать собственных банд, и смотреть, как болгарские банды (чета) их режет? Правда - так и надо было? И в честь чего?

Цитата:
Но именно здесь и начинается гордиев узел македонского вопроса. Славянский характер Македонии бесспорен.


Нет. Неправда.

Цитата:
Еще византийцы называли Македонию Словенией


?

В Македонии были фемы Стримон и Фессалоника. Какая нахрен Словения? Греки не припоминаю чтобы вообще использовали слово "Словения" - не знали его.

Цитата:
Но именно здесь и начинается гордиев узел македонского вопроса. Славянский характер Македонии бесспорен. Еще византийцы называли Македонию Словенией, но к какому из славянских народов принадлежат эти македонские “словенцы”, — вопрос чрезвычайно темный и запутанный. Болгары считают их болгарами, сербы — сербами. Серб Гопчевич не признает даже существования болгар в Македонии; болгарский этнограф и сам македонский уроженец Кънчев не нашел в ней ни одного серба. Можно бы за решением вопроса обратиться к незаинтересованным ученым, но и здесь мы столкнемся с вопиющими противоречиями. Ястребов, в должности консула имевший возможность хорошо изучить Македонию, решительно становится на сторону сербов. П. Н. Милюков и А. А. Башмаков, лично объездившие Македонию, уверяют, что она заселена болгарами. Таким образом мало того, что македонских славян душат турки и режут греки и албанцы, они еще служат объектом братоненавистнической болгаро-сербской распри, и славянская Македония не может ни найти стойкой и согласной помощи со стороны соседних независимых славянских держав, ни сама дать сконцентрированный отпор чужим притязаниям, потому что разъедается глубокой внутренней язвой. На чью же сторону в этом споре должна стать Россия? Иначе говоря, на чьей стороне правда — на болгарской или на сербской?

Может быть, ни на той ни на другой. Последняя научная попытка решить македонский вопрос принадлежит белградскому профессору I. Цвиjичу. В своей книге “Проматраньа о етнографиjи македонских словена” (Београд, 1906) он защищает мнение, высказанное еще раньше А. В. Амфитеатровым, что македонцы представляют собою зыбкую массу, еще не окристаллизовавшуюся в определенное этнографическое образование. Язык [1043] и быть их дают возможность разных заключений об их народности, а того, что в наше время главным образом определяет народность, — народного самосознания, у них нет. Правда, они зовут себя сами “болгарами”, но, по мнению Цвиjича, это слово значит не “болгарин”, а “славянин вообще” в противоположность турку или греку, или же “простой необразованный человек”. Русскую, сербскую и болгарскую речь македонец одинаково называет “бугарской”, т. е. славянской. С другой стороны подобно тому, как дурная пшеница слывет в народе под именем “бугарки”, о тех, кто живет просто и бедно, говорят, что они — “асли бугари”, настоящие бугаре. В старину под владычеством болгарских царей имя бугарин имело в Македонии, по мнению Цвиjича, не этнографическое, а политическое значение: стоило только сербскому царю Стефану Душану покорить Македонию, как недавние бугары превратились в сербов, потому что — не досказывает Цвиjич своей тайной мысли — они были скорее сербы, чем болгары. Исчезновение сербского имени после покорения Сербии турками автор объясняет психологически: имя серба стало опасным и компрометирующим в глазах турок, и македонцы опять стали называться бугарами. Эти психологические соображения в связи с современной болгарской пропагандой в Македонии наводят Цвиjича на мысль, что мы — накануне обратного процесса, и что теперешние македонские “бугаре” в виду того, что имя “болгарин” стало теперь в свою очередь компрометирующим в глазах турок, станут себя снова называть сербами.

Недалекое будущее проверит эти догадки. Мы же лично думаем, что, если даже современные македонские “бугаре” и не болгары, а только tabula rasa, на которой с одинаковым правом может написать свое имя и болгарин и серб, то это имя напишет не кто иной, как болгарин.


НЕПРАВИЛЬНО. Ныне сформировалась новая нация - македонцы. То есть славяне Македонии и не сербы, и не болгары.

Цитата:
Прочное владение берется трудом и скрепляется кровью. В доказательство несомнительности своих прав на Македонию болгары справедливо ссылаются на библейское предание о Соломоновом суде. Можно и должно осудить последнее македонское восстание, но, как бы то ни было, это была отчаянная попытка сбросить со своей шеи турецкое ярмо. И кто же тогда оказался истинной матерью македонских славян, кто более пролил за них крови, болгары или сербы? Двух ответов быть не может.


Чаще греков в Македонии не восставал никто. Болгары начали поднимать там восстания только на рубеже 19-20 веков. Когда у греков было за спиной много веков борьбы за Македонию.

Цитата:
И в мирной культурной работе болгары берут перевес над сербами. Каждую свою народную школу сербы должны с бою брать у фанатической греческой патриархии, для которой каждый православный — патриархист-грек.


Фактически - в большнстве случаев так и было. Патриархисты - греки, экзархисты - греки. А у сербов... У них - своя Церквовь была...

Цитата:
Болгары с возникновением у них своей народной церкви покрыли Македонию целою сетью болгарских школ, из которых выходят сознательные борцы за македонскую болгарскую [1044] народность.


Подавляющее большинство - террористы, совершавшие десятилетиями нападения на МИРНОЕ, безоружное православное население, с целью принудить его насилием признать себя экзархистами. то бишь БОЛГАРАМИ.

Цитата:
Сербы — изнеженные мечтатели, болгары — энергичные и деятельные практики. Победа, без сомнения, будет за ними.


Предсказатель... Македония пробыла под Сербией почти весь 20 век... Болгарии же досталась лишь Пиринская Македония - небольшая часть Македонии...

Цитата:
Мы, русские, можем смотреть на эту распрю без особых сочувствий в ту или другую сторону. Задача нашей дипломатии должна заключаться только в том, чтобы содействовать пока урегулированию спора, заменяя борьбу при помощи бомб, ножей и красного петуха свободным соревнованием сил, а затем кто в условиях этой мирной культурной работы останется победителем, болгарин или серб, для нас безразлично. Нам важны не болгарские или сербские, а славянские успехи, потому что не надо увлекаться утопическими мечтами о всеславянской федерации, чтобы понимать, что каждый успех славянства — наш успех.


Этот тезис - есть базис русского панславизма.

Цитата:
Не будем скрывать истины: те, для кого существуют наши консулы в Македонии, местные славяне, часто не находят у нас опоры, на которую в праве были бы рассчитывать. Недовольство слышится слишком явно, и мы делим его с международной комиссией, опекающей Македонию. В глазах многих из охранителей македонские славяне — только беспокойные бунтовщики, а [1045] такой взгляд на руку только туркам и покровительствуемым ими грекам. В результате являются бесчинства греков, которые грозят вызвать пожарь на всем Балканском полуострове. Да отчасти уже и вызвали. Отраженное их действие мы имели случай сами видеть, когда проезжали через Болгарию, где как раз в это время происходили греческие погромы.


Недоумок... Он злорадствует, что болгары устраивали погромы грекам Восточной Румелии. И вслед за болгарской пропагандой перекидывает вину за эти погромы на... самих же пострадавших. Сами виноваты, типа. Не надо было так активно защищаться от болгарских экстремистов в Македонии...

http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Sirotinin/text.phtml?id=9115
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
andy4675
Местный

   

Зарегистрирован: 10.09.2012
Сообщения: 7742
Откуда: Греция

СообщениеДобавлено: Чт Сен 12, 2019 1:02 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Кулябко-Корецкий, Македония и турецкие в ней порядки. Путевые впечатления // Вестник Европы, № 7. 1907

Цитата:
Священник греческий, болгарский, сербский, одинаково являются представителями православной веры, но в Македонии у них совсем разные, даже прямо противоположные интересы и задачи; потому они люто ненавидят друг друга и давно уже обратили школу в орудие национальной борьбы.


Подлог. Греческий и сербский священники - да, были в равной мере православными. А вот болгарский - это был РАСКОЛЬНИК.

Цитата:
Ребенок в Македонии, в смысле обилия училищ, поставлен в лучшие условия, чем где бы то ни было на земном шаре; соперничество борющихся сторон послужило тут в пользу. В том же маленьком пыльном Куманове, о котором я упоминал, — четыре болгарских училища, одно сербское и одно румынское, хотя румынских семейств всего пятнадцать. Греческих семейств в городе только — шесть, и у них в сложности три ребенка, однако с этого года открывается и греческая школа.

Вот редкий случай, когда антагонизм дает благие результаты, вызывая к жизни множество просветительных учреждений, покрывающих страну; но, конечно, вместе с тем сеются семена национальной вражды и обособленности со школьной скамьи.


Я согласен с этим. Антагонизм греков, болгар, сербов и румын в Македонии создал там едва ли не лучшие в мире условия для получения детьми образования.

Цитата:
Наконец, мы попали в канцелярское бюро по политическим делам. Там чиновный турок, владеющий иностранными [163] языками, объяснил, что турецкое правосудие происходит публично, и нам не нужно предъявлять свои рекомендации, чтобы попасть в залу заседания; действительно, минут через пять мы вошли в эту залу, помещающуюся в одном из верхних этажей. Она просторна и весь внешний декорум весьма приличен. Человек двадцать пять иди тридцать составляли публику. Большинство присутствующих одеты бедно; это — христиане, по-видимому, близкие люди, друзья, знакомые, родственники подсудимых.

Мы проходим вперед, садимся на какие-то привилегированные места, совсем близко к судейскому столу, и тут я замечаю, что вся середина комнаты занята большой железной клеткой. Прутья толще пальца; клетка высока и просторна. У ее дверей, плотно запертых, стоят вооруженные жандармы, а внутри сидит человек, по-видимому спокойно ожидающий своего приговора. Судей пока нет.

Но вот они возвращаются. Их семеро. Четыре турка, один еврей, один грек и один болгарин. Прокурор и секретарь занимают свои места; председатель читает громко и внятно по-турецки; я не понимаю ни слова. Соседи говорят мне, что подсудимый приговорен в пятнадцати годам тюрьмы. Это македонский революционер, уличенный в вооруженном восстании. Его немедленно уводят, и в ту же минуту среди железных прутьев клетки появляется новая фигура, а жандармы уже захлопывают решетчатую дверь. Происходят какие-то формальности, и председатель объявляет, что процесс отложен.

Усиленный конвой доставляет четырех подсудимых; председатель спрашивает их имена; вся процедура идет честь честью, как и в России, но только у турок дело в некоторых отношениях обставлено благороднее. Во-первых, в зале присутствует публика, которая у нас, по политическим делам, обыкновенно не допускается; во-вторых, в составе судей есть хотя один несомненный сторонник подсудимого, т.е. в данном случае — болгарин.

Секретарь читает обвинительный авт. Затем между прокурором и защитником происходит какой-то обмен мнений, очевидно, по процессуальному вопросу, причем голос у адвоката дрожит, сам он волнуется, робеет и даже не старается скрыть это. Позже я узнал, что адвокаты по политическим делам очень рискуют собою; каждую минуту могут их избить или под каким-либо предлогом засадят в тюрьму.

Вводят свидетеля. Это грек. Он возмущен, говорит [164] негодующе, страстно. Его показания — короткая восточная поэма, но яркая, колоритная, полная огня. Свидетель утверждает, что в их селе прежде все были грекоманами, все уважали турецкую власть, и дела шли хорошо. Но некоторые безумцы набрались гибельных идей и стали утверждать, будто они — болгары и должны в духовных делах подчиняться экзарху. Однажды эти люди (свидетель яростно тычет пальцем в самую клетку) пришли к нему и сказали, что вечером в селе будут гости. Догадавшись, о каких гостях идет речь, он, свидетель, бросился с доносом к турецким властям и заявил, что вечером к ним, в деревню, придут четники. Тогда были спешно вытребованы войска из соседнего гарнизона и помещены при его доме. Между тем, вооруженные четники вечером, действительно, явились и заняли один из соседних домов; началась перестрелка: повстанцы, забыв стыд и совесть, стали стрелять в войска падишаха. Но, благодарение великому Богу, никто из императорского аскера ранен не был; зато, вследствие помощи черта, никто из повстанцев также не пострадал.

Окончив страстное обличение, свидетель тяжело дышит от волнения. Председатель награждает его благодарным взглядом; подсудимые пытаются возразить, переводчик начинает переводить их слова судьям, но тот же свидетель грев вмешивается, перебивает, спешит что-то досказать. Трибунал решает отложить дело и вызвать начальника команды, участвовавшей в перестрелке. Разбираясь во впечатлениях, полученных в этом заседании, я медленно удаляюсь, но публика сидит на местах: она еще чего-то ждет...


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Kuljabko_Koreckij_N/text2.phtml?id=9114

Грек свидетель против болгарских чет - враждебных грекам, ненавидящих и убивающих их. Не вижу ничего неестественного.

Цитата:
Услышав вопрос о результатах, Хильми-паша быстро взглянул на меня и, должно быть, решив, что перед ним простодушный дикарь, заговорил с твердостью и уверенностью в тоне.

Каждая фраза была правдива и основательна, но в ней вовсе не было ответа по интересовавшему меня обстоятельству. Он упомянул об яростной национальной вражде христиан на Балканском полуострове и заметил, что их в Македонии всего миллион четыреста тысяч. Между тем, если спросить болгар, сколько вас здесь? — они ответят: полтора миллиона; сербы и греки тоже уверяют, будто каждая из их национальностей представлена, по крайней мере, миллионом жителей. Примирить эти противоположные интересы невозможно. Борьба ведется посредством школы, духовенства, наконец, посредством оружия.


ВЕРНО.

Цитата:
— Кстати, об убитых и раненых. В Конопнице, например, племенной антагонизм был ни при чем; там трагедия создана турецкими войсками? — спрашивал я.

— Да, это была печальная ошибка, — возразил генерал-губернатор.

— Но, ваше превосходительство, не находите ли вы, что такие «ошибки» граничат с преступлением? Я сам видел женщин и детей, тяжело раненых, почти в упор; их не могли принять за четников.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился он; — следствие будет произведено, и виновный обнаружится.

Я уже знал, что он говорит неправду, и что следствие производится как раз в противоположном направлении, с целью обнаружить некоторую связь между жителями села Конопницы и четниками.

Потом речь перешла на кровавую деятельность греческих банд, оперирующих не против турецких войск, а против мирного болгарского населения.

Я напрямик спросил, пользуются ли борющиеся стороны равноправием, одинакова ли их ответственность перед судом, их охрана со стороны властей.

Собеседник с легкой иронией ответил, что он лично не участвует ни в перестрелке, ни в задержании виновных, но не понимает, почему бы его подчиненным не проявлять полного беспристрастия.

В эту минуту, однако, и он, и я прекрасно знали, что дело обстоит как раз наоборот.


БРЕД. Греков-андартов также как и болгар судили, осуждали и приговаривали. Когда ловили. Турки с греками-партизанами постоянно давали бои. В чём же пристрастие турецких властей? Они что - били только болгар, а с греками чикались? НЕ БЫЛО ЭТОГО. Русская болгарофильская пропаганда это...

Посещение салоникской тюрьмы Генди-Куле:

Цитата:
Перерезав двор, мы вошли в комнату, густо заполненную людьми.

— Сколько вас здесь? — спросил я на болгарском языке. Мне ответили: — Семьдесят четыре. По словам сопровождавших нас турецких чиновников, внутренность данного помещения не превышала семидесяти двух квадратных метров (метр — менее полутора аршина, приблизительно двадцать два с половиной вершка). Надо же представить себе хоть на минуту положение заключенных, живущих так из года в год. Подумайте только: [176] десятки лет провести в тюрьме, имея в своем распоряжении пространство пола менее, чем полтора аршина в квадрате. Мебели нет; люди должны ютиться на полу, плотно прижавшись друг к другу. Там они едят, пьют, спят, ссорятся, рыдают, надеются, приходят в отчаяние... Политические, уголовные, турки, болгары, греки, румыны, сербы, албанцы, — все живут вместе; но подавляющее большинство составляют болгары, осужденные за политические преступления, т.е. люди, желающие свободы своей родине и готовые отдать ради нее свою жизнь. В этот день я увидел сотни таких мучеников, плотно набитых в десятках камер, и вспомнил определение защитника Веры Засулич, ныне покойного, Александрова. По его мнению, вся вина политического преступника часто заключается в том, что он опередил свое поколение.


Террористические методы борьбы за свою свободу - допустимы? опустимо убивать МИРНЫХ граждан чтобы добиться своих целей? Совершать нападения и покушения на людей сторонних? Истинный воин стал бы сражаться не с мирными греками, а с поработителями турками и их армией. Но не таковы были хвалимые очередным автором болгары-свободолюбцы... Им нужна была помощь греков в Македонии, чтобы присоединить её не к Греции. Зачем грекам было им оказывать помощь, когда они хотели присоединения Македонии к Греции, а не к Болгарии? И даже если бы у них был мотив помогать, а они отказывались бы - они всё-равно не обязаны. А болгары думали, что могут принудить. Когда получили по шее в Македонии - стали петь песни, будто это греки убийцы, а не они. Лицемеры. И это лицемерие поддерживалось Россией.

Цитата:
Положение Македонии изменилось к худшему за последние два года. Турки поддерживают греков, постоянно обагряющих руки в крови болгар, а вмешательство иностранных офицеров почти не приносит пользы, так как их задача — реформировать турецкую жандармерию — понимается местными властями лишь в смысле заботы о внешней выправке.


http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Serbien/XX/1900-1920/Kuljabko_Koreckij_N/text2.phtml?id=9114

Болгары десятилетиями обагряли руки в крови греков. А вот такие недоумки обратили внимание на греков - только в последние 2-3 года начавшие в том же масштабе что и болгары делать это. Сугубо как ответ на террор. Но русский пейсатель винит греков. Болгары - преступлений не делали. Они ж "борцы за независимость", а не террористы и убийцы, йопта...
_________________
Мой девиз: один против всех, и всем несдобровать...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов АВРОРА -> Всемирная история Часовой пояс: GMT + 4
На страницу Пред.  1, 2, 3 ... 12, 13, 14 ... 64, 65, 66  След.
Страница 13 из 66

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Rambler's Top100 Рейтинг@Mail.ru Submitter.ru - Регистрация в поисковых системах! МЕТА - Украина. Рейтинг сайтов Goon Каталог сайтов MetaBot.ru - Мощнейшая российская мета-поисковая система! Refo.ru - русские сайты


Powered by phpBB © 2001, 2002 phpBB Group
subRed style by ktauber
Вы можете бесплатно создать форум на MyBB2.ru, RSS